- Мы скоро вернемся.
Выйдя из теснины на широкую долину реки Сарыджас, альпинисты поехали рядом. Здесь не было все заглушающего в узких ущельях шума воды и далеко разносились слова альпинистской песни
С рюкзаком за спиной, с ледорубом в руках,
Там, где нет ни дорог, ни тропинок,
Мы проложим наш путь, не страшны нам в горах
Камнепад, непогода, лавины.
Мы стоим в вышине после дней и ночей
Битвы с силами грозной природы.
Закалились в борьбе, дружба стала прочней
Мы готовы в любые походы.
Нет на свете привольней советской земли,
Мы полей ее любим просторы,
Но ведь мы - альпинисты всегда нас влекли
Нашей Родины снежные горы.
Участники экспедиции Летавета 1937 г. возвращались с неплохими результатами. Мы совершили первовосхождения на главные вершины трех хребтов Тянь-шаня Каракольский пик (5 250 м) в хребте Терскей Ала-тау; пик Нансена (5 700 м) в Инылчекском хребте и пик Сталинской Конституции (5 291 м) в хребте Куйлю-тау. Кроме главной вершины, в хребте Куйлю-тау был покорен пик Карпинского {5 050 м).
Четыре пятитысячника в одном сезоне, четыре впервые пройденных маршрута в горах Тянь-шаня. Это был отличный спортивный итог, достижение которого стало возможным только как следствие большой подготовительной работы и предварительной разведки, проделанной Летаветом в 1936 г. Совершенные восхождения и пройденные маршруты имели и немалое научно-исследовательское значение. Несмотря на отсутствие видимости при восхождении на пик Нансена, участникам удалось сделать первый шаг на пути раскрытия самой большой загадки Тянь-шаня, они определили место неизвестного высокого пика семитысячной высоты, позднее названного пиком Победы, крутизну его вершинных склонов и начали подготовку специальной экспедиции.
Часть II
ПИК ПОБЕДЫ
Борьбу за пик Победы советские альпинисты начали и 1938 г. В то время никто еще не мог предполагать, что на Тянь-Шане есть вершина более высокая, чем Хан-тенгри. Безыменный пик привлек внимание профессора Летавета в 1937 г. Тогда не были известны ни его высота, ни точные координаты. Но некоторые данные, собранные в том же году, позволили уточнить место этого пика в массиве Хантенгри и наметить маршрут новой экспедиции.
Из участников похода 1937 г. в новую экспедицию, кроме А. А. Летавета, направились только трое В. Ф. Мухин, В. И. Рацек и я. Альпинистская часть экспедиции, была возглавлена Л. А. Гутманом - участником восхождения на Хан-тенгри в 1936 г. Кроме того, в ее состав были включены альпинисты А. И. Раскутин, И. В. Юхин, А. И. Сидоренко, Е. И. Иванов, А. В. Мирошкин, А. С. Гожев и Асан Чайбеков - всего с начальником 12 человек. Радист А. Ф. Заикин, трое караванщиков - Дюшембай, Николай Джюмакадыр и охотник Амасбай дополняли состав экспедиции.
В связи с тем, что половина альпинистов должна была работать инструкторами на тянь-шанских курсах младших инструкторов альпинизма ВЦСПС в ущелье Левый Талгар хребта Заилийского Ала-тау, выезд несколько затянулся. Поскольку целью экспедиции явилось восхождение на семитысячную вершину, особое внимание было уделено подбору теплого снаряжения. Чесаные валенки, подбитые кожей и триконями, должны были защитить ноги альпинистов от холода. Хорошие палатки, пуховые спальные мешки и шерстяной трикотаж также служили надежной защитой альпинистов, против мороза. Институт общественного питания обеспечил экспедицию специальным набором концентрированного питания, составленного с учетом опыта, снабжения советской экспедиции к Северному полюсу. Это были очень вкусные и удобные для приготовления кушанья. Их некоторое однообразие оживлялось дополнением рационов достаточным количеством таких продуктов, как мясо, сгущенное молоко, клюквенный экстракт, икра, сельди, сушеные фрукты, орехи и т. п.
Для перевозки грузов по засыпанным, снегом ледникам было взято около 10 пар лыж.
Маршрут, состав и смета экспедиции были утверждены Всесоюзным Комитетом по делам физической культуры и спорта при" Совете народных комиссаров СССР.
Правительство Киргизской ССР в. городе Фрунзе отнеслось с большим вниманием к просьбе профессора Летавета о содействии доказало значительную помощь организации этой исследовательской экспедиции. По специальному указанию была выделена радиостанция с опытным радистом, автотранспорт и лошади для комплектования каравана, местным Советам были даны указания о содействии экспедиции.
10 августа весь основной состав экспедиции собрался в городе Пржевальске, где велись последние приготовления к выходу на/ маршрут.
Большой удачей экспедиции было привлечение к ее работе старых друзей, опытных проводников и охотников, участников похода 1937 г., Дюшембая и Амасбая, Они умело взялись за дело и помогли ускорить подбор лошадей каравана и подготовку вьюков. Чтобы быстрее распределить груз для лошадей и хорошенько упаковать его для вьючки, к работе привлекли почти всех членов экспедиции.
В местных мастерских сшили плащи, две штурмовые прорезиненные палатки и обшили кожей валенки. Трикони на подошвах укрепляли сами участники экспедиции. Подбор лошадей в удаленных колхозах был закончен только утром 18 августа, после чего приступили к вьючке каравана.
СЕРЕБРЯНЫЕ ВСАДНИКИ
Наступление вечера ускорили темные тучи, шел непрерывный дождь. От города Пржевальска, по дороге на село Бощик, передвигался вьючный караван из 30 лошадей, сопровождаемый пятнадцатью всадниками в широких серебряных плащах с остроконечными капюшонами. Было что-то жуткое в этих серебряных фигурах, словно они вышли из глубин мрачного средневековья. Редкие встречные испуганно сворачивали с дороги. Пропустив караван, они облегченно вздыхали и нахлестывали лошадей, торопясь уйти подальше от таинственных всадников. Так выглядела наша группа, вышедшая из Пржевальска во второй половине дня.
Жирная земля долины быстро напиталась влагой, и ноги лошадей скользили. Вьюки, стянутые намокшими веревками, быстро разбалтывались. В черноте ночи мы тогда сбивались с дороги или теряли отбившихся от каравана вьючных лошадей. Тогда весь караван останавливался, люди перекликались, разыскивали запропастившуюся лошадь, поправляли вьюки и снова ехали вперед.
Каждый всадник вел за собою 2-3 вьючных лошадей и отвечал за сохранность коней и груза. Мы проклинали темноту, грязь и своевольный характер некоторых, плохо объезженных, лошадей, несших груз без малейшего усердия и ловивших момент, чтобы вырваться и убежать в свои родные колхозы, расположенные поблизости от дороги.
Одной из моих лошадей удалось незаметно отвязаться, и она не замедлила исчезнуть в ночной темноте. Потеря вскоре обнаружилась, и Летавет приказал мне и караванщику Николаю отправиться на поиски, условившись о встрече в селе Бощик.
Мы свернули с большой дороги и долго бродили в темноте в поисках колхоза. Внезапно лошади остановились. Вдалеке мерцал слабый огонек, но лошади отказывались идти в этом направлении. Свернули вправо - пошли, повернули обратно - идут, но как только повернутся головой к огоньку, сделают несколько шагов и встанут как вкопанные. Мы соскочили с коней, решив повести их немного в поводу. Я первый шагнул вперед, поскользнулся и, отпустив повод, упал в глубокую канаву.
Нога, та самая нога, что пострадала в прошлом году на пике Сталинской Конституции, вновь подвернулась при падении. Я нащупал в темноте свою лошадь и, чтобы влезть на нее, в нарушение правил и привычек, повернул ее к себе правым боком и занес в стремя правую ногу. Канава, в которую я упал, оказалась новым арыком, который рыли колхозники, чтобы увеличить на 20 гектаров площадь посевов и заложить большой сад на Джергесе. Как и следовало ожидать, беглянка нашлась в конюшне своего колхоза. Вьюк она не успела растрепать, и к утру весь караван собрался в селе Бощик. Дождь, наконец, перестал. Задерживаться в селе не стали, а вышли на тропу в ущелье Тургень-ак-су.
Сочные луга чередовались с темными лесами могучей тяньшанской ели. В середине дня выбрали широкую поляну с несколькими высокими деревьями и небольшим ручьем. Здесь остановились на сутки для окончательной проверки и подгонки вьюков и ожидания радиста Заикина, оставленного в Пржевальске для проверки рации.