Профессор Бостонского университета В. Бернштейн, занимавшийся историей «Принца», писал о возможных причинах этого молчания: «Если бы официальный российский представитель подтвердил, что ЭПРОНу удалось поднять золото «Чёрного принца», разразился бы грандиозный международный скандал. Первыми финансовые претензии предъявили бы японские фирмы. Поэтому до сих пор существует тайна «Чёрного принца»».
Что касается дальнейшей судьбы ЭПРОНа, то до начала Великой Отечественной войны было поднято 450 боевых кораблей и транспортных судов. А во время войны ЭПРОН была передана Военно-морскому флоту, где на её основе была создана аварийно-спасательная служба, сегодня существующая как УПАСР (Управление поисково-аварийных спасательных работ).
Было ли вообще золото на «Принце»?
Вопрос, честно говоря, закономерный. А может, всем нам вот уже полтора столетия «пудрят мозги» и никакого золота на «Принце» никогда не было?
Отметим, что в 1854 году по свежим следам катастрофы о затонувших сокровищах никто даже и не заикался. Английские газеты того времени писали, что груз «Принца», в основном, состоял из одежды — рубах, тулупов, шапок, нижнего белья, а также из простыней, одеял, спальных мешков и тому подобных вещей.
Кстати сказать, прямого указания на гибель золота со стороны официальных британских властей во время Крымской войны не было. Это, впрочем, понятно. Зачем было королеве Виктории и лордам адмиралтейства объявлять о своей грандиозной неудаче? Только лишь для того, чтобы порадовать своего главного врага — российского императора Николая I, а также несказанно огорчить своих солдат в окопах под Севастополем, что им не видать положенного жалованья, как своих ушей? Но война не вечна. Что же было потом? А ничего!
Да, в европейской прессе начали одно за другим появляться сенсационные сообщения о золоте «Принца». Но английские власти не объявили о потере золота и после окончания Крымской войны.
Объяснение этому факту есть, и оно лежит в политической плоскости. Дело в том, что в середине XIX века викторианская Англия занимала в мире то же главенствующее положение, что сегодня США. В такой ситуации очень много сил и средств тратилось английскими властями на создание положительного имиджа великой державы, которая никогда не допускает ошибок ни в войнах, ни в большой политике. Что же касается вопросов мореплавания, то здесь англичане считали себя лучшими в мире. Где уж тут признавать весьма бездарную потерю большого количества золота! Много ли мы сегодня знаем случаев, когда руководство США признаёт свои политические ошибки, военные неудачи, не говоря уже о бездарной потере части золотого государственного запаса?
Кроме того, по всем международным законам, лежащий в российских водах «Принц» считался российским боевым трофеем. Трофеем было и всё то, что находилось в его трюмах. Так что, если бы даже содержимое «Принца» было поднято наверх, англичанам не полагалось из поднятых ценностей ни одного процента. А зачем тогда было им привлекать к «Принцу» внимание официальных российских властей? Пусть журналисты пишут всё, что им заблагорассудится, на то они и журналисты! Никто из серьёзных людей на них особого внимания не обратит.
Отметим и то, что, владея гигантскими колониями по всему миру, Англия имела во второй половине XIX века столь огромный золотой запас, что потеря нескольких десятков бочонков была для неё не слишком заметной. Гораздо чувствительнее была бы потеря политического имиджа, если бы эта история вскрылась на государственном уровне.
Именно так, весьма неохотно в 80-х годах XX века будет реагировать на подъём ленд-лизовского золота с потопленного крейсера «Эдинбург» руководство СССР при всей вроде бы очевидной выгоде. Для великих держав золото — далеко не всегда самое главное. Гораздо важнее политические дивиденды.
Считается, что одним из первых о затонувшем на «Принце» золоте поведал миру бывший комендант Балаклавского порта Леон Хите. Старый моряк вышел в отставку сразу после войны и, решив, что дела минувших дней уже не составляют никакой тайны, не удержался от сообщения в прессе. Так ли это обстояло на самом деле, сказать не берусь, первоисточника в руках не держал. Но если первым о балаклавском золоте действительно высказался бывший комендант Балаклавы, то это многого стоит. Кому, как не ему, было знать, о том, какие именно грузы хранил в своих трюмах несчастный «Принц»!
Принципиальная позиция Англии по отношению к золоту «Принца» сделала своё дело, и царское правительство никогда данной проблемой не занималось, считая, что коль Лондон относительно золота молчит, то никакого золота и не существует.