- Но, прошу меня извинить, господа, мнение мое по данному вопросу однозначно: я полностью поддерживаю логику Всеволода Федоровича. И под каждым словом в этой его записке, подписаться готов.
"Гоголь. "Ревизор". Немая сцена!.. Константиныч, прости засранца. Ты - красава! Долби этих замшелых ретроградов!!! Я не я буду, но если все выгорит, как задумал - быть тебе в дубасовском кресле!" - Петрович понимал, что физиономия у него расплылась в довольной ухмылке и при этом еще и светилась, как стоваттная лампа, но ничего не мог с собой поделать. Или не хотел.
- Причем, Ваше величество, Ваше высочество, господа, - продолжил Григорович, - Особо прошу учесть, что за исключением двух взятых у неприятеля крейсеров, почти все остальные суда, о которых здесь идет речь, в сражении у Шантунгского мыса были под моим командованием. Мне же довелось их к этому бою в составе эскадры и готовить. Поэтому, я надеюсь, Вы со мной согласитесь, Государь, что кому, как не мне, иметь на их счет объективное суждение?
- Конечно, Иван Константинович. Мы все понимаем. Слушаем Вас.
- Извольте. Преимущество японцев в скорости их линейных судов над моими в три и более узла, в тактическом плане оказало решающее значение в том смысле, что я с моей эскадрой был выключен из боя практически на все время главных событий сражения. А то, что в его конце нам выпала честь завершить окружение противника, так это счастливая случайность, ставшая возможной исключительно Небесному покровительству.
Фактически, Всеволод Федорович уходил со своими изрядно побитыми большими крейсерами от броненосцев Того не мне навстречу, а тому по румбу, на который успел лечь к моменту, как они на него бросились.
Недобор скорости на кораблях типа "Полтавы" и на "Сисое Великом" прямо определен их устаревшей конструкцией. Его ни новыми котлами, ни новыми машинами, серьезно не уменьшить. В этом плане они ближе к "Петру Великому", чем к "Ретвизану", например. Тут дело больше в обводах подводной части. Вот для "Трех святителей" или "Потемкина" - стоит об новых котлах подумать. Машины вполне могут и больше десяти с половиной тысяч сил выдать. Для них 16 узлов - явно маловато.
Что же по части бронирования, то "голые" нос и корма моих судов себя показали во всей красе. "Севастополь" мы потеряли. А будь дело не у берега, и "Сисой" бы затонул. Получается, чтобы хоть как-то приблизить эти корабли к уровню "Бородина", который, как мы знаем, уже заведомо нового "Дредноута" слабее в два с лишним раза минимум по коэффициентам, одной котломашинной установкой не обойтись. Их еще перебронировать надобно. Как хотите, господа, но, по-моему, проще и экономнее новые корабли для линии строить. Не менее чем с 8-ю крупными орудиями в залпе.
Теперь про тип "Пересвет". У этих броненосцев-крейсеров есть одно, крайне яркое преимущество и достоинство на фоне остальных наших, да и не только наших, линейных судов. Это - красота. Знаю, что у Его Высочества генерал-адмирала они на высоком счету, проект их с его подачи и создан. Но ошибаться ведь и великие люди могут.
Броненосцы-крейсеры наши и для боя, и для похода, - корабли устаревшие еще в прошлом веке. Это никудышные броненосцы и никудышные большие крейсера. В линию их ставить с таким вооружением и бронированием, - себе дороже. Не будь рядом Вэй-Хая, два бы потонули. Вместе с "Сисоем". На моих глазах "Победа" от броненосцев Того пару 12-дюймовых залпов схватила - и отвоевалась. А уж в дальнее рейдерство отправить этих "углепожирателей", полное безрассудство. Каждому по два-три угольщика с собой надо водить будет. Да и в шторм их "валяет" - смотреть страшно, сердце кровью обливается...
- Вредно тебе, Иван Константинович, в койке-то долго валяться, - попытался шуткой перебить поток сознания Григоровича Дубасов, но не тут-то было.
- Я ведь не один валялся. У меня компания хорошая, мы с Небогатовым на соседних койках свой крест несли. Вылеживали, вернее. Так что обдумать все время было. Николай Иванович, дай Бог здоровья, на случай такого вот объмена мнениями, просил передать, относительно записки Руднева, что как и я, все его предложения поддерживает.
- Ну, младший флагман же, как иначе... - подал голос Ломен.
- Да. И в Шантунг повел он именно "Пересветов". И на своих ребрах, что никак не срастаются до сих пор, это удовольствие прочувствовал отменно-с.
Если позволите, господа, закончу: раз есть шанс за эти корабли выручить серьезные деньги, даже если латиноамериканцам ради этого придется и оба их корабля продать, "Хиггинса" с "Эсмеральдой", и взяток на пол броненосца примерно выдать, - ради Бога! А средства от этой сделки в первую очередь на развитие верфей и заводов направить. С тем, что у нас есть, новых линкоров под стать английским, нам не построить.
После эмоциональной концовки выступления Григоровича, все взоры собравшихся обратились к Государю. Если спорящие стороны остаются "при своих", то кому, как не Императору, выступить высшим арбитром в таком случае? Дело-то не шуточное.
Года полтора-два назад быстрого решения от него можно было не ждать. Николай предпочитал поволынить серьезные вопросы, не спеша обсудить их с заинтересованными лицами по одному, и порой, окончательное решение зависело от того факта, с кем именно он поговорит последним. Но, с некоторых пор, он перестал тянуть с принятием решений. Кто-то связывал это с появлением при дворе доктора Банщикова, кто-то списывал все на переживания военного времени или рождение долгожданного наследника...
- Ну, что же, переходим к десерту? Сегодня нам обещали великолепный штрудель с крымским синапом. Ваше предложение принимается, Всеволод Федорович. Попробуем продать их Чили и Аргентине. Прошу понять меня правильно, господа: в столь серьезном вопросе мы обязаны доверять опыту адмиралов действующего флота. Тем, чьи фуражки пахнут порохом этой войны.
Глава 7. Не волки позорные, а санитары леса!
Март - апрель 1905-го года, Санкт-Петербург
- Добрый вечер, Василий Александрович, проходите!
Игорь Андреевич. Попрошу: меня ни для кого сегодня нет. Только если появится Евстратий Палыч с чем-то срочным. И чайку нам цейлонского сделайте. Горяченького...
- Будет исполнено, Сергей Васильевич! Медников со своими орлами выехал с полчаса назад.
- Спасибо.
- Чай минут через десять будет, - дежурный офицер неслышно притворил за спиной Балка высокую дверь кабинета.
Навстречу Василию из-за массивного двухтумбового стола, в живописном беспорядке заваленного папками и несколькими отдельными стопками документов, порывисто поднялся высокий, худощавый человек в темно-коричневом костюме-тройке, благородный, бархатистый оттенок которого подчеркивала безупречно накрахмаленная белоснежная манишка с аккуратно завязанным узким, черным галстуком и деликатно выглядывающим из нагрудного кармана уголком носового платка.
- Здравия желаю, Сергей Васильевич.
- И Вам не болеть, спасибо. Рад! Искренне рад, Василий Александрович, что Вы смогли так быстро оказаться в Питере. Присаживайтесь, прошу - хозяин кабинета, пожав Василию руку, кивнул на кресло у углового стола, примыкавшего буквой "Г" к его собственному. Василий, отметив про себя крепость и энергетику этого рукопожатия, с удовольствием расслабленно облокотился на чуть скрипнувшую кожей спинку.
- Простите за беспорядок, сам на столе его не терплю. Но пока еще не все разгреб, у МВД кое-какие дела принимаем. Устали с дороги?..
Внимательный, улыбчивый взгляд карих глаз с лукавой искоркой и прищуром интеллектуала, глубокие залысины чуть тронутой сединой густой темно-каштановой шевелюры, подчеркивающие идеальные линии высокого сократовского лба...
Сергей Васильевич Зубатов. Гений российского политического сыска. Виртуоз провокации и перевербовки. Человек, умевший щадить своих противников и ВСЕГДА старавшийся дать им второй шанс, исключительно из внутренней убежденности: Россия не может разбазаривать свой интеллектуальный фонд, просто не имеет на это права. Один из немногих людей во "властной вертикали" Империи, не только осознавший всю важность для страны бурно нарождающегося пролетариата, но и таящийся в нем исполинский потенциал. Потенциал, способный стать как стержнем, становым хребтом бурного экономического роста державы, так и порохом для чудовищного социального взрыва, если немедленно не дать решительный "укорот" безжалостной эксплуатации рабочих со стороны доморощенных и заграничных промышленников...