С нашей стороны Вы получите полную поддержку. Государственные гарантии под привлечение заемного капитала, льготы на таможне и налоговые. Наши распоряжения на этот счет даны. Прошу Вас ознакомиться у господина Морского министра подробнее..."
И это было сказано царем при ВСЕХ! Даже при немцах. При Берте Крупп и всех этих монстриках из ее окружения. Ну, что ж. Значит, у Руднева и в таких вопросах слова не расходятся с делом: "Мы никогда впредь не будем класть все яйца в одну корзину"...
Восемь лет назад многие, даже его собственный сын и будущий наследник дела, отговаривали Чарльза Крампа от борьбы за российский контракт. Слишком холодными были отношения двух стран, слишком серьезными были тогда проблемы его фирмы в Филадельфии. Конкуренты наступали на пятки, а Морское министерство, явно с подачи Теодора Рузвельта и его ближайшего окружения, начинало уделять основное внимание работе с государственными верфями. Или с теми из частников, кто готов был потакать госзаказчику во всем. Но Крамп уперся: он решительно не желал, ни вводить в управление своей компании "пенсионеров" из числа вышедших в тираж престарелых выпускников Аннаполиса, ни делить прибыль с участливо подсказанными "нужными людьми". В итоге, упрямого филадельфийца с лакомыми флотскими заказами стали обходить.
Но ныне все многочисленные страхи и треволнения позади. Как и ужасающая тень извечной российской коррупции, растаявшая как утренний туман при словах "Государев интерес". Как и огромная, титаническая работа, выпавшая на долю ему и тем из его соотечественников, которые по его дерзкому предложению рискнули, приехав сюда, во Владивосток, почти год назад.
А ведь здесь многие из них нашли не только заработок, не только новых друзей, но и собственный дом, и личное счастье. Да и сам он успел влюбиться в этот красивейший и могучий край, в его спокойных и сильных людей, по достоинству оценив безграничный потенциал царского Дальнего Востока для делового, сноровистого человека. Вполне сносно освоив русский язык, он и сам уже подумывал над тем, чтобы перебраться в Россию окончательно...
Поудобней облокотившись на широкий поручень, устроившийся на левом крыле командирского мостика "Светланы" пожилой американец вполне мог позволить себе полюбоваться разворачивающимся перед его взором зрелищем. Зрелищем, в подготовку которого он внес свой вклад, видимый сейчас всем и каждому невооруженным глазом.
И, как знать, возможно, именно этот вклад оказался решающим в наметившемся потеплении отношений между Америкой и Россией, которое сегодня олицетворяет собой прибытие с дружеским визитом отряда кораблей адмирала Шлея?
***
После "Варяга" Император и Кронпринц посетили крейсера "Аскольд", "Громобой" и броненосец "Наварин", где Николай Александрович, после смотра экипажам и короткой поздравительной речи, на прощанье прямо перед строем моряков троекратно расцеловался с адмиралами Грамматчиковым, Рудневым и Беклемишевым.
И вот, наконец, пришла очередь флагмана Флота. На верхней площадке парадного трапа "Князя Потемкина-Таврического" Государя встречали вице-адмирал Молас и генерал-адмирал Макаров, которого Император немедля заключил в объятия:
- Степан Осипович, дорогой мой, как же я счастлив видеть Вас во здравии!
- Здравия и Вам желаю, Ваше Императорское величество! Полным выздоровлением, правда, еще не похвастаюсь. Но потихоньку ползаю. Костлявая не солоно хлебавши убралась, Вашим молитвам и докторам благодаря.
- Спасибо Вам за все, друг мой. И за этот великолепный смотр-парад - тоже спасибо огромное. Самая эффектная точка в минувших делах Ваших, что только себе представить возможно. Видел я как англичане у Уайта позируют, французов в Бресте глядел, но на мой взгляд, - не то. Там картинка. А вот здесь, у Вас, - настоящая боевая мощь стоит. Огнем провереная. Пусть сегодня весь Мир любуется на наших орлов-моряков!
- Спасибо Вам, Государь. Ведь если бы не разворошили Вы в столице всю нашу косность, не заставили всех крутиться, как знать, как бы еще дело обернуться могло.
- Косность? Степан Осипович, ты это на кого намекаешь? - не выдержав, встрял в разговор горячный Дубасов.
- Ну, уж никак не на тебя, Федор Васильевич. На тебя намекнешь, пожалуй, мигом на дуэльку какую налетишь...
Император и адмиралы немного посмеялись, о чем-то еще накоротке переговорили, после чего Николай и немецкий Кронпринц вместе с ними обошли строй матросов и офицеров броненосца. Но вместо посещения кают-компании, царь неожиданно отозвал в сторону вновь назначенного командира корабля каперанга Семенова.
- Вот что, любезный Владимир Иванович, у меня к Вам и к господам офицерам будет предложение. Время нас поджимает, что скажете, если к столу мы сейчас не пойдем, а я к вам отдельно, послезавтра приеду на ужин? Федор Васильевич и Всеволод Федорович тоже с удовольствием прибудут. Да и не они одни.
- Как Вам будет угодно, Государь. Мы все на "Светлейшем" будем Вас ожидать с нетерпением. Чрезвычайно польщен и благодарен Вашему величеству за...
- Вот и договорились. И не нужно лишней дипломатии, - Николай тихо рассмеялся, - А к Вам лично у меня есть еще несколько вопросов, если не возражаете?
- Весь внимание, Государь.
- Как Вы считаете, не пора ли нам обзавестись при Морском министерстве чем-то подобным пресс-офису, что в немецком статс-секретариате организовал Тирпиц?
- Идея давно витает в воздухе, Ваше величество, только наша общая экономия...
- Значит, Вы это начинание поддержите?
- Безусловно!
- В таком случае, Владимир Иванович, поздравляю Вас контр-адмиралом. Готовьтесь сдать здесь дела и через недельку отбыть в столицу. Вам лично я и поручу это новое подразделение организовать. Нет принципиальных возражений?
Вот и славно, мой дорогой! Ибо сегодня Ваши литературные и дипломатические таланты для флота и для меня особенно важны. Нужно итоги войны подвести, нужно все общество в духе понимания важности для Российской империи флота воспитывать. Нужно разъяснительную политическую работу проводить. С Думой, которая будет вскоре созвана, плотно работать, чтоб уяснили там сразу очевидную истину: флот - это самая длинная вооруженная рука государства.
Так что - засучивайте рукава. Дел впереди столько, что взглядом не окинешь. Надо будет издавать хорошими тиражами популярную маринистскую литературу, журналы, газету. "Морской сборник" ведь не дешев. Да и хорош он лишь как корпоротивное флотское издание. А надо для недорослей и юношества что-то популярное придумать, поощрять писательство и иную тягу к искусствам среди наших матросов. Печатать их творчество, если талантливо пишут.
Кстати, еще один маленький вопрос... Вы ведь до последнего времени были здесь старшим офицером, не так ли? Что Вы можете сказать о двух нижних чинах "Потемкина": Матюшенко и Вакуленчуке?
По выражению лица Семенова можно было прочесть, что командир броненосца ожидал любого вопроса, но только не этого. Однако быстро нашелся, и четко доложил:
- Матроса с фамилией Матюшенко в команде не было к моменту принятия мною обязанностей старшего офицера. Возможно, списан ранее. Разрешите поднять табели и отдельно доложить, Государь. А по поводу Григория Вакуленчука... да, он служит на "Потемкине". Но сегодня к нижним чинам уже не относится.
- Вот как? Интересно, интересно...
- Согласно Вашему указанию... "Приказ двухсот", как у нас его все называют. Две сотни отличившихся в эту войну унтер-офицеров и кондукторов были произведены "за отличие" в прапорщики по специальностям. И Вакуленчук - как раз один из них. Сегодня он содержатель носовой башни главного калибра у меня. Кстати, знаменитый снаряд, что взорвал удиравшего "Ясиму" у Шантунга, был выпущен из его орудия. За что Григорий Никитич и получил Знак отличия Георгиевского ордена из рук Степана Осиповича.