К этому надо еще прибавить, что эта страна находится почти у самого северного полюса, сплошь покрыта вечным снегом и находится в окоченелом состоянии от постоянного мороза, так что хорошенько не знает ни ночного мрака, ни дневного света. Однако же и там произрастают разные плоды, травы и деревья и водятся животные, птицы и рыбы, по большей части не похожие на наши. Все это и многое еще другое может приятно занять читателя, удивить его и доставить ему наслаждение».
Имена, одно за другим, мелькали в усталой голове Барона. Если писать о том подробно, в который раз подумал он, придется прочитать очень много книг и рукописей, принадлежавших англичанам и немцам, французам и голландцам. Пора начинать, и тогда сами собой начнут проясняться самые разные вопросы, на которые следует найти ответ: как жилось иностранцам среди русских, чему они удивлялись, что им пришлось по нраву, а что — не нравилось. Какие трудности подстерегали послов при выполнении ими их прямых обязанностей: ведении переговоров с русскими великими князьями и царями; каково было общаться с русскими дипломатами, вельможами, военными; удавалось ли кому из иностранцев водить знакомство с простыми людьми и как это им нравилось. Пусть мой рассказ приятно займет читателя, — был готов повторить слова Рейтенфельса Барон, — удивит его и доставит ему наслаждение.
Начинать подробный рассказ лучше всего с самого начала — с того, как путешественники собирались в дальнюю дорогу.
Разложены западни на дороге.
Глава 2
С чего начинался дальний путь? Что надо было делать путнику, собираясь в дорогу, чтобы не попасть в многочисленные западни, которые могли ждать впереди? Не полагаясь на собственную память, Барон стал перелистывать бумаги, положенные ему на стол. В первую очередь он взял книгу одного из опытнейших путешественников Европы XVI века, Сигизмунда Герберштейна.
Дорожные экипажи
Прежде всего, писал тот, следует позаботиться об экипаже:
«Мне удалось проехать из самого Аугсбурга до Новгорода в одном и том же возке. Он был так хорош, что немецкие купцы, живущие в Новгороде, усердно просили меня оставить им в вечное воспоминание в их храме возок, в котором я совершил столь долгий путь».
В книге Герберштейна о Московии можно найти подробную роспись пути его посольства с указанием точных дат. В тот раз в дороге он был ровно сто дней: из Аугсбурга выехал 27 декабря 1516 года, в Новгород Великий прибыл 4 апреля 1517-го. В дневнике Герберштейн скрупулезно отмечал время ночлегов, и всем было понятно, что он не преувеличил достоинства своего экипажа, а только отдал ему должное. Длительных стоянок в дневнике не значится, а ведь они были бы необходимы, если бы карета потребовала серьезной починки. В случае поломки экипажа, если не удавалось справиться собственными силами, путешественникам приходилось искать мастера-каретника, который не всегда оказывался рядом. Порой за ним приходилось посылать в соседний город. Вдобавок мастер мог быть занят, болен или просто нерасположен к срочной работе, потому что накануне немножко выпил. Если мастера просили починить иноземную карету, он мог сказать, что надо специально подбирать детали или вытачивать их заново. Пока пошлют за его помощником, за инструментами, проходит немало времени.
Дорожные кареты строились по-разному. Сам возок подвешивался на толстых кожаных ремнях. Колеса могли устраиваться двумя способами: или вертеться вокруг жестко закрепленных осей, или крепко насаживаться на оси, прикрепленные к кузову, и тогда вращаться вместе с ними. Экипаж был неповоротлив, в нем не только сильно трясло, но он мог легко перевернуться. Найти новую карету в случае тяжелой поломки было очень непросто.
Немецкие купцы были правы, когда просили передать им возок, с честью выдержавший долгий путь. Каждому было понятно, что они не столько хотели поместить его в храм, — это была просто вежливая фигура речи, — сколько попробовать по его образцу заказать точно такой же для себя.
Многие путешественники предпочитали ездить верхом — и мужчины, и женщины. Кареты были неуклюжи и неповоротливы, а нередко путникам попросту недоставало средств. В обычное время в Западной Европе только очень знатные женщины путешествовали в каретах. По собственным надобностям ездили, разумеется, только на своих лошадях, поэтому дневные переезды могли быть небольшими. У посольств дорога была длинной, и лошадей по дороге многократно меняли.