Для езды очень удобны русские, правда, маленькие, но быстро бегущие лошади, которые привыкли, при одной кормежке, пробегать восемь, десять, иногда даже двенадцать миль. Впрочем, дороги в этих местах, как и повсеместно в России, не имеют особых повышений и понижений.
Поэтому можно весьма быстро совершить продолжительную поездку, притом весьма дешево. Крестьянин, ездящий по найму, за два-три или, самое большее, четыре рейхсталера везет целых пятьдесят немецких миль, так я однажды за такую плату проехал из Ревеля в Ригу — пятьдесят миль».
Еще через пятьдесят лет французский дипломат де ла Невилль во второй половине декабря, под самое Рождество, «торопился покончить с явными и тайными поручениями», чтобы поскорее выехать домой через Вильну и Варшаву. Барон знал Невилля лично и недолюбливал его за предвзятость. Невиллю мало что нравилось в Московском государстве, его недоброжелательные отзывы о русских были широко известны современникам и иногда вызывали дипломатические скандалы, нести последствия которых приходилось другим. Тем интереснее оказывались похвалы. Описывая русскую езду, Невилль отмечал:
«Причина моей спешки была в том, что зима является самым благоприятным временем для путешествий в Московии. В этой стране, самой низменной и, следовательно, самой заболоченной в Европе, летом можно сделать не более четырех-пяти лье в день. Иногда приходится валить лес, чтобы переехать болота и маленькие ручейки, так как дороги в этой стране, из которых лишь немногие вымощены деревом на расстоянии в десять или двенадцать лье в длину, плохо поддерживаются и часто непроходимы. Тогда как зимой путешествуют в санях, в которых лежишь как в кровати, которые одна лошадь легко и очень быстро везет по снегу, и на этой повозке едешь равно днем, как и ночью, пятнадцать или шестнадцать часов, и легко делаешь немецкое лье в час[18].
Московиты очень любят передвигаться и ездят очень быстро. Их экипажи жалки. Большая часть московитов летом ездит по городу верхом на дурных лошадях, причем впереди бегут их слуги с непокрытой головой. Зимой они впрягают эту клячу в сани, которые и являются их единственным экипажем. Что же касается женщин, то большинство их имеет только жесткую карету, в роде паланкина, которою везет одна лошадь, и в которою садятся по пять или шесть человек прямо на пол.
Царские кареты стары. Причина в том, что они никогда не приобретают их, надеясь получить их от иностранных монархов или послов».
К этой странице Невилля секретарь Барона сделал приписку: «Нижайше прошу простить меня, господин Барон, но это клевета». Барон и сам знал, что это клевета, ему случалось видеть роскошные дворцовые экипажи, и он не понимал, зачем московскому царю ждать иноземного подарка, когда он сам одаривает послов многими роскошными дарами, в том числе и экипажами.
Но интересно, что Невилль пишет далее: «Сани у русских великолепны. Открытые сани украшены позолоченным деревом, обиты внутри гладким бархатом и оторочены галуном. Они впрягают в них шесть лошадей, упряжь которых украшена тем же бархатом, что и сани. Крытые же сани сделаны в виде кареты, со стеклами, отделаны снаружи красным сукном, а изнутри соболиными мехами. Там они лежат во время путешествий, которые они проделывают зимой, благодаря этому удобству, даже и ночью.
Я купил несколько саней, потому что они неправдоподобно дешевы».
Однако как ни удобны сани, русские морозы приносили всем много неприятностей. Будущих путешественников продолжал пугать Герберштейн, суждениям которого доверяли и владыки Священной Римской империи, и читатели:
«Холод в Московии бывает настолько силен, что, как у нас в летнюю пору от чрезвычайного зноя, так там от страшного мороза земля расседается и трескается. Даже вода, пролитая на воздухе, или выплюнутая изо рта слюна замерзают прежде, чем достигают земли. Мы сами, приехав туда в 1526 году, видели, как от зимней стужи прошлого года совершенно погибли ветки плодовых деревьев. В тот год стужа была так велика, что очень многих гонцов лошади привозили на почтовую станцию уже замерзшими до смерти в возках. Случалось, что иные, которые вели в Москву из ближайших деревень скот, от сильного мороза погибали вместе со скотом. Кроме того, тогда находили мертвыми на дорогах многих бродяг, которые в тех краях водят обычно медведей, обученных плясать. Мало того, и сами медведи, гонимые голодом, бегали по соседним деревням и врывались в дома».
18
Лье, как и мили, были самыми разными. Некоторые, как французское и немецкое лье, были выведены из размеров земного шара.