– Опять попалась! – Он был явно доволен собой.
Я бросилась к брату.
– Ну, берегись! – предупредила я. – Теперь не жди пощады!
– Хватит! Помогите! Не надо! – завопил он. – Кэт, перестань! Я боюсь щекотки!
– Сдаешься? – спросила я. Дэниэл усердно закивал.
– Сдаюсь, – пробормотал он, задыхаясь от смеха.
– Ладно, так и быть, – смилостивилась я. – На этот раз я тебя прощаю.
– И на том спасибо… Смотри! Что это Киллер там нашел?
– Больше ты меня не обманешь, не надейся, – предупредила я.
Но когда я обернулась, то увидела, что коккер-спаниель к чему-то настороженно принюхивается, просунув морду в приоткрытую дверцу шкафа под раковиной.
Помедлив, пес отпрянул, затем опять принюхался, шевеля носом, и вдруг зарычал.
Как странно! Киллер никогда не рычит…
– Что ты там нашел? – спросила я.
Но пес и ухом не повел. Втянув носом воздух, он опять приглушенно заворчал.
Я подошла поближе.
– Что там, Кэт? – заинтересовался Дэниэл.
– Ничего особенного, – сказала я. – Просто старая губка.
Киллер зарычал громче.
Губка казалась самой обычной – маленькая, круглая, грязно-коричневая. Размером чуть больше куриного яйца.
Но Киллера, похоже, что-то беспокоило: он скалил зубы и рычал.
Я попыталась взять губку в руки, чтобы как следует рассмотреть ее, но наш ласковый пес чуть не укусил меня!
– Киллер, фу! – крикнула я.
Пес метнулся в угол, смущенно потоптался на месте, лег и положил голову на лапы.
Я положила губку на ладонь и поднесла ее поближе к глазам.
Постойте-ка!
Внезапно я поняла, почему Киллер вел себя так странно.
– Дэниэл, иди скорее сюда! – позвала я брата. – Глазам не верю!
3
– В чем дело, Кэт? – насторожился Дэниэл.
Я во все глаза уставилась на губку.
– Должно быть, это просто обман зрения, – пробормотала я. – Что за чертовщина!…
– Да объясни толком, Кэт, – нетерпеливо перебил брат. – Что там такое?
Я еще раз оглядела губку и ахнула. Нет, глаза меня не подвели.
Круглая губка едва заметно шевелилась на моей ладони, медленно сжималась и разжималась. Как будто делала вдохи и выдохи!
Но ведь губки не дышат.
А эта дышала!
Я даже расслышала легкий шорох.
– Дэниэл, это не простая губка, – растерянно прошептала я. – Кажется, она живая! – Мне вдруг стало страшно, и я бросила губку под раковину.
Брат нахмурился и упер руки в боки.
– Дурацкая шутка! – фыркнул он.
– Послушай, Дэниэл… – начала я.
– Нет, Кэт, ты меня не проведешь. Это всего-навсего старая губка. – Он усмехнулся. – Грязная губка, которая наверняка провалялась под раковиной сотню лет.
– Ладно, не веришь – не надо, – смирилась я. – Но если я прославлюсь, я никому не скажу, что ты мой брат.
В кухню вошла мама с ворохом одежды. Я знала, что уж она-то мне наверняка поверит.
– Мама! – воскликнула я. – Эта губка живая.
– Прекрасно, дорогая, – рассеянно откликнулась мама. – Осталось внести всего несколько коробок. Кстати, куда запропастился ящик со столовым серебром?
Мама вела себя так, словно и не слышала меня.
– Мама, – повторила я громче, – мы нашли под раковиной губку! Она дышит!
Не обратив на мои слова никакого внимания, мама прошла по кухне и скрылась за дверью.
До моей удивительной находки никому не было дела.
Если не считать Киллера. Он по-настоящему заинтересовался. Пожалуй, даже чересчур.
Пес наклонил голову, сунул морду в шкаф и вновь издал гортанное рычание.
Что его беспокоит?
Киллер ткнул губку мокрым носом, принюхался. На миг он вскинул голову, и мне показалось, что пес был чем-то озадачен.
Снова зарычав, Киллер открыл пасть и вцепился в губку зубами.
– Это тебе не игрушка! – возмутилась я, хватая Киллера за ошейник и оттаскивая его подальше от раковины. – Что, если мы сделали важное открытие? Я обернулась к брату.
– Видишь, Дэниэл? Даже Киллеру ясно, что она живая, – сказала я. – Честное слово, я не шучу. Присмотрись получше, и ты увидишь, что она дышит.
Дэниэл недоверчиво усмехнулся, но все-таки заглянул в шкаф.
– Похоже, ты права, – признался он. – И вправду живая… Она будет моя!
С этими словами он нырнул в шкаф, чтобы схватить губку.
– Еще чего! – Я возмутилась, схватила Дэниэла за воротник рубашки и вытащила его наружу. – Я первая увидела ее. Значит, губка моя.
Он вырвался и снова бросился к шкафу.
– Нет, моя!
Я опять рванулась за ним, но в это мгновение Дэниэл издал душераздирающий вопль!
4
– А-а-а-а!
Должно быть, крик Дэниэла разнесся по всему кварталу.
Разумеется, мама услышала и вбежала в кухню через заднюю дверь.
– В чем дело? Кто кричал? Что тут происходит? – встревожено выпалила она.
Дэниэл выполз из-под раковины, держась за голову. Он морщился и хныкал.
– Я ударился! Кэт толкнула меня.
Мама присела и обняла Дэниэла.
– Бедняжка! – ласково произнесла она, осторожно гладя его по голове.
– Я его не толкала! – возмутилась я. – Даже пальцем не притронулась.
Дэниэл застонал и потер висок.
– Больно! – плаксиво пожаловался он. – Наверное, вскочит шишка. – Внезапно он вспомнил обо мне. – Ты нарочно! Все равно это не твоя губка! Мы нашли ее в доме – значит, она принадлежит всем нам.
– Нет, мне! – заспорила я. – Почему это все должно доставаться только тебе, Дэниэл?
– Перестаньте! – нетерпеливо прикрикнула мама. – Не хватало еще ссориться из-за какой-то старой губки! – Она обернулась ко мне. – Кэт, я же просила тебя присмотреть за братом! А ты, Дэниэл, не смей брать чужие вещи.
Она поднялась и направилась к двери, бросив напоследок:
– И чтоб я больше не слышала ни слова о губке! Иначе накажу обоих!
Едва мама вышла, Дэниэл показал мне язык.
– Вечно мне влетает из-за тебя, – буркнул он и ушел, поманив за собой Киллера.
Оставшись одна, я нагнулась, сунула руку под раковину и вытащила губку.
– Видишь, сколько крика и шума – и все из-за тебя! – прошептала я ей.
Внезапно я почувствовала себя глупо: надо же, заговорила с губкой!
Но эта штука ничем не напоминала губку. Я с изумлением заметила, что она теплая. И влажная.
– Ты живая? – спросила я у сморщенного комочка.
Я сомкнула пальцы вокруг теплого шарика, и вдруг случилось невероятное: губка зашевелилась!
Точнее, запульсировала – медленно и осторожно. Словно пластмассовая модель сердца на уроке биологии.
Неужели я и вправду почувствовала, как бьется ее сердце?
Я с любопытством уставилась на странное существо. Провела кончиком пальцев по его морщинистой поверхности, раздвигая влажные пористые складки.
– Ой! – вдруг вскрикнула я и замерла: на меня уставилось два мокрых черных глаза! Меня передернуло.
Значит, ты вовсе не губка, поняла я. Ведь у губок не бывает глаз. Что же ты такое?
Мне не терпелось узнать, в чем дело. Но кого бы мне расспросить?
Только не маму: она же предупредила, что больше не желает слышать о губке.
– Папа! Папа! – закричала я, бросившись через гостиную в столовую. – Где ты?
В ответ послышалось что-то невнятное.
– Что? – Я прислушалась, быстро шагая по коридору. – А, вот ты где!
Папа стоял на стремянке в прихожей. В одной руке он держал молоток, а в другой – большую катушку черного электропровода. Изо рта у него торчали гвозди.
– Что ты сказал? – переспросила я. Папа выплюнул гвозди.
– Извини, – пробормотал он. – Здесь не включается свет. Похоже, пора менять проводку. – Он перевел взгляд на кучу инструментов, лежащих на полу. – Кэт, подай мне вон те кусачки. Если ничего не выйдет, придется вызывать электрика.
Папа умеет ухаживать за цветами и подстригать газоны, но электрик из него никудышный.
Как-то раз он взялся чинить вентилятор. В результате электричество отключилось во всех соседских домах.
– Возьми. – Я подала папе кусачки и протянула на ладони губку. – Посмотри-ка. – Я приподнялась на цыпочки, чтобы он мог лучше разглядел ее. – Я нашла это под раковиной. Она теплая, живая, и у нее есть глаза. Понятия не имею, что это такое.