— Так, так! Что-то знаков у тебя на петлицах маловато. Эти как называются?
— Шпалы.
— Три шпалы! Ага! А ромбов нет?
— Ромбов нет.
— Какой же это чин — три шпалы?
— Командир полка.
— Не густо, старик.
— Почему не густо? Командовать полком в Красной Армии — почётное дело. Полк — это крупное подразделение. Сколько учиться пришлось! Помнишь, мы с тобой даже арифметики не знали! Я все эти пятнадцать лет учился. После военной школы командовал взводом, потом ротой. Командиром батальона пошёл в школу «Выстрел». Теперь командую полком. Очень сложно. В прошлом году был ещё на курсах моторизации и механизации. И сейчас учусь.
— А ромбов всё-таки нет?
— Ромбов нет. Ну, а ты по какой линии, Костя?
— Я, Лёня, по другой линии.
— Но всё-таки?
— Я, Лёня, ответственный работник.
— Вот как! По какой же линии?
— Ответственный работник.
_ Ну, вот я и спрашиваю — по какой линии?
— Да я тебе и отвечаю — ответственный работник.
— Работник чего?
— Что «чего»?
— Ну, спрашиваю, какая у тебя специальность?
— При чём тут специальность! Честное слово, как с глухонемым разговариваешь! Я, голубчик, глава целого учреждения. Если по-военному считать, то это ромба два — три, не меньше.
— А какого учреждения?
— Директор строительного треста.
— Это здорово. Ты что, архитектор теперь? Учился в Академии искусств?
— Учился? Это когда же? А работать кто будет? У меня нет времени «Правду» почитать, не то что учиться. Очень хорошо, конечно, учиться. Только если бы все стали учиться, кто бы дело делал? Ну, идём в зал, мы тут последние остались.
Разговор возобновился в следующем антракте.
— Значит, ты учился, учился, а ромбов всё-таки нет?
— Ромбов нет. Но вот скажи мне, Костя, следующее: раз ты не архитектор, то у тебя, вероятно, практический опыт большой?
— Огромный опыт.
— И, скажем, если тебе приносят чертёж какого-нибудь здания, ты его свободно читаешь, конечно? Можешь проверить расчёты и так далее?
— Зачем? У меня для этого есть архитектора. Что ж, я их даром в штате буду держать? Если я по целым дням буду в чертежах копаться, то кто будет дело делать?
— Значит, ты на себя взял финансовую сторону?
— Какая финансовая сторона? Чего вдруг я буду загружать себя всякой мелочью? На это есть экономисты, бухгалтерия. Там, брат, калькулируют день и ночь. Я даже одного профессора держу.
— А вдруг тебе твои калькуляторы подсунут какую-нибудь чепуху?
— Кто мне подсунет?
— Возьмут и подсунут! Ты же не специалист».
— А чутьё?
— Какое чутьё?
— Что ты дурачком прикидываешься! Обыкновенно какое. Я без всякой науки всё насквозь вижу.
— Чем же ты занимаешься в своём учреждении? Строительными материалами, что ли? Это отрасль довольно интересная.
— Да ни чорта я не понимаю в твоих строительных материалах.
— Позволь, ты говорил, что у тебя громадный опыт?
— Колоссальный. Ведь я на моей теперешней работе только полгода. А до этого я был в Краймолоке…
— Так бы сразу и сказал, что ты знаток молочного хозяйства.
— Да, уж свиньи с коровой не спутаю. Значит, в Краймолоке три месяца, а до молока в Утильсырье, а до этого заведывал музыкальным техникумом, был на профработе, служил в Красном Кресте и Полумесяце, руководил изыскательной партией по олову, заворачивал, брат, целым банком в течение двух месяцев, был в Курупре, в отделении Вукоспилки и в Меланжевом комбинате. И ещё по крайней мере на десяти постах. Сейчас просто всего не вспомню.
Командир полка немножко смутился:
— Не понимаю, какая у тебя всё-таки основная профессия?
— Неужели непонятно? Осуществляю общее руководство.
— Да, да, общее руководство, это я понимаю. Но, вот, профессия… как тебе объяснить… ну, вот, пятнадцать лет назад, помнишь, я был слесарёнком, а ты электромонтёрничал… Так вот, какая теперь у тебя профессия?
— Чудак, я же с самого начала говорил. Ответственный работник. Вот Саша Зайцев учился, учился, а я его за это время обскакал. Да и большинство учится, а я ничего, обхожусь, даже карьеру сделал.
— Есть, — сказал командир. — Теперь понятно. Карь-ерку!
— Да, — зашептал вдруг глава треста, таинственно оглядываясь, — у меня новость. То есть, собственно, новости ещё нет, но, может быть, будет. Понимаешь, я, кажется, вовремя попал на новую службу. На днях исполняется десятилетие нашего треста, и, говорят, будут награждать. Не может быть, чтоб всех наградили, а директора не наградили. Как ты думаешь, Лёня?
— Пора, кажется, в зал, — нетерпеливо сказал командир.
— Вот ты военный, — продолжал Костя, — а ордена не имеешь. Это нехорошо.
— У меня есть.
— Да ну! Откуда?
— Да так. Участвовал в одном деле. В китайском конфликте.
— Там давали? — засуетился Костя.
— Там стреляли, — сухо ответил командир.
— Что же ты его не носишь?
— Ну, чего ради я его в театр понесу?
— С ума ты сошёл! А куда же? Именно в театр, чтоб все видели! Эх, ты, вояка! Где ты его держишь?
— В коробочке.
— Действительно, нашёл место! Ну, ладно, четвёртое действие можно не смотреть, неинтересно. Сейчас едем ко мне. У меня, брат, жена — красавица, есть на что посмотреть. Закусим, то да сё, граммофончик заведём.
— Что ж, интересно будет посмотреть.
— Идём, идём, у меня, брат, дома полный комплект.
И верно, дома у него оказался большой комплект, так сказать, полный набор игрушек для пожилого ребёночка лет тридцати пяти: патефон с польским танго, радио с динамиком, фотоаппарат «лейка» с пятью объективами, шестью штативами и двумя увеличителями. Жены ещё не было.
— Замечательный у тебя фотоаппарат, — сказал командир. — Ты, наверно, прекрасные снимки делаешь.
— Да нет, — ответил Костя, возясь у буфета, — какой я фотограф! И времени нет, сказать правду, этим заниматься.
— Жалко, жалко. Ну, включай радио. Кажется, это «ЭКЛ-4»? Он, должно быть, весь мир принимает! Интересно послушать.
Костя сунул вилку в штепсель и повернул какую-то ручку. Раздалось тошнотворное мяуканье. Костя живо выключил радио.
— Я, знаешь ты, не специалист этого дела. Тут к нам мальчик один приходит из соседней квартиры, Вова. Восемь лет шарлатану, а все станции отлично ловит. И Копенгаген, и Маменгаген, и что только хочешь.
— Что ж, — со вздохом сказал командир. — Заводи хоть граммофон.
— Может, жену подождём? Она у меня специалистка по граммофонным делам. А, впрочем, можно и завести.
Ответственный Костя принялся за граммофон.
— Да, брат, — говорил он, задумчиво крутя ручку. — Всё есть, квартира, радио, «лейка», жена-красавица, только вот ордена нет. Вот бы мне ещё ордено…
Тут раздался короткий, леденящий душу треск.
— Так и есть, — удивился Костя, — лопнула пружина! Говорил я: подождём жену… Жалко. Хороший такой граммофончик был. Не то импортный, не то экспортный. Что ж теперь нам делать? Закусим, что ли?
И, потирая руки, он двинулся к столу. В это же самое время неожиданно погасло электричество.
— Что за чорт! — раздался в темноте костин голос. — Будем теперь сидеть без света.
Почему же без света? — раздражённо сказал командир. — Простое дело, перегорела пробка. Возьми и почини. Был же ты когда-то электромонтёром.
— Куда там! Я уже всё перезабыл. Где там анод, где там катод. Нет, придётся послать за специалистом.
Он ещё долго кряхтел в темноте.
Когда свет зажёгся, командира уже не было.
БЕЗМЯТЕЖНАЯ ТУМБА
