При этом дивизии первого стратегического эшелона, находящиеся в резерве округов, будут отмобилизовываться уже в ходе войны. Разумеется, всеобщая мобилизация будет объявлена одновременно с переходом в наступление — таиться уже смысла не будет. Именно для этого варианта сработает указание о том, что нужно быть готовым к переходу в наступление «досрочно».
В четвертом варианте сработают наши оборонительные приготовления. Никто не может знать заранее, какая будет группировка противника на тот момент, однако большого количества танков ожидать не приходится — как было сказано, бронетехника обычно перебрасывается в последнюю очередь, и уж коли она уже переброшена (то есть до нападения по плану осталось несколько дней), то проще продолжить выполнять этот план, а не импровизировать на ходу. Конечно, подвижные войска потому и называются подвижными, что их можно быстро перебросить за сотни километров буквально за одну ночь, поэтому в таком ударе можно задействовать и те танки, которые на момент принятия решения были достаточно далеко. Но топливо, запчасти и прочие «мелочи» обычно накапливаются заранее, и быстро перебросить их невозможно. Не стоит забывать об отсутствии авиационной поддержки, нехватке саперов, понтонеров, артиллерии, обычной пехоты (которая размазана на сотню километров в глубину от границы), диверсантов для захвата мостов, неготовности союзников и прочих «радостях жизни», неизбежных при подобных импровизациях.
Пятый вариант подобен третьему — тут тоже надо наносить досрочный удар, не дожидаясь полного отмобилизования. Однако этот вариант представляется самым неправдоподобным.
Кстати, ситуация с «планами прикрытия» чем-то напоминает извечный вопрос о курице и яйце. Действительно, дивизии должны быть развернуты на позициях еще до начала мобилизации, чтобы ее прикрыть. С другой стороны, чтобы вывести дивизии со всем тыловым «скарбом», необходимы лошади и грузовики… которые еще не поступили по мобилизации.
На текущий момент документы о наших планах первой стратегической операции не рассекречены, что оставляет достаточно большой простор для фантазии. Однако даже их рассекречивание не даст ответа на все вопросы, поскольку ключевым из них была процедура принятия политического решения на проведение мобилизации, что в реалиях 1941 года фактически означало неминуемое начало войны. А какими критериями тов. Сталин собирался руководствоваться при принятии этого решения, мы уже вряд ли когда-нибудь узнаем.
Александр Музафаров
Двойная тайна 1941 года — паника в РККА — причины, следствия, загадки
Светлой памяти Г. А. Соколовой посвящается…
«Россия нам отечество: ее судьба и в славе и в уничижении равно для нас достопамятна», — писал в свое время отец русской истории Николай Михайлович Карамзин. События лета 1941 года вряд ли можно отнести к славным страницам нашей истории. Скорее уж к трагическим, но в этой трагедии, помимо горечи поражения, было нечто еще более горькое — паника и деморализация армии. Это явление не то чтобы скрывалось в советской историографии войны — его масштабы были слишком велики для этого, — но упоминалось как бы вскользь, неохотно, мол, да, была паника, но были и те, кто героически выполнял свой долг… И дальше шел рассказ о героизме храбрых. Это и понятно — рассказывать о героях, пусть и проигранных сражений, куда поучительнее и интереснее, чем о тех, кто, бросая позиции и оружие, бежал куда глаза глядят… Но без этого рассказа, без рассмотрения этого явления, его причин и последствий мы никогда не сможем полностью понять, что же произошло в роковом июне 1941 года. Поэтому пришло время приподнять покров тайны с одной из самых горьких страниц нашей истории.
Одной из главных причин, которой советская историография объясняла неудачное начало войны, была пресловутая «внезапность нападения». Мы остановимся на этом вопросе подробно, потому что именно внезапность нападения в советской историографии считалась чуть ли не единственной причиной тех фактов паники, которые нехотя признавались.
Можно проследить эволюцию этой версии от 1941 года до наших дней.
Впервые о внезапности нападения как одной из причин поражения Советской Армии в приграничных сражениях заговорил не кто иной, как сам товарищ Сталин. Говоря о причинах неудач РККА, он заявил: «Немалое значение имело здесь и то обстоятельство, что фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении, заключенный в 1939 году между ней и СССР… Она добилась этим некоторого выигрышного положения для своих войск…»[150]
150