Услышав, что я ищу Олд-Мэнор, она перестала улыбаться и посмотрела на меня, будто я пытался с ней глупо пошутить.
— Что это значит? Два дня назад здесь уже один спрашивал про него.
У меня внутри шевельнулась тревога.
— И что в этом необычного?
— Хотя бы то, что здесь никогда не было никакого туристического объекта с подобным названием.
Не знаю, что в этот момент отразилось на моем лице, но женщина смилостивилась. Рассказала обо всех старых усадьбах в округе, демонстрируя соответствующие буклеты. Вскоре передо мной лежал десяток, не менее.
— Его здесь нет, но может быть, вы имеете в виду вот это? — Она показала буклет. — Олд-Грэнди, эпоха Тюдоров. На севере графства.
Я вежливо кивнул и спросил, уверенный в ответе:
— Посетитель, который интересовался Олд-Мэнор, высокий? Похожий на скандинава?
Она удивленно на меня посмотрела.
— Нет, не такой. Американец. Очень вежливый. Небольшие очки в круглой оправе. Немного приставучий. Так зачем вам понадобился Олд-Мэнор?
Я объяснил, что меня интересует семья Эйнзби, которая жила тут в начале 1900-х. Фамилия ей ничего не говорила, но она объяснила, как пройти к государственному архиву.
— Кстати, тем же интересовался и тот вежливый американец.
Дождь лил весь день. В шесть вечера мы с Катей вернулись в наш паб у вокзала. После наступления темноты он выглядел лучше. Симпатичные лампы с красными абажурами на столиках создавали приятное освещение, и пятна на стенах были почти незаметны. К тому же здесь было восхитительно тепло. Что еще нужно после прогулки под холодным дождем? Мы даже рискнули заказать еду в баре и устроились в углу у камина с большими бокалами красного вина и пинтой чего-то местного, темного на столе.
Мои опасения подтвердились. В архиве Катя обнаружила с помощью двух сотрудниц, что ни в самом Стамфорде, ни в окрестностях никаких Эйнзби нет и никогда не было. На это у нее ушло три часа.
Однако неудача нас не обескуражила. Мы с аппетитом поели и принялись оживленно обсуждать создавшееся положение. Неужели подброшенное письмо фальшивка? Нам очень не хотелось в это верить. Ведь, кроме рисунка Ханса Майклза, у нас больше не было никаких зацепок. В конце концов мы решили завтра копнуть глубже. Потом Катя призналась, что у нее слипаются глаза, и отправилась спать, а я остался выпить еще пинту. Вскоре из открытой двери пахнуло холодом. Я поднял голову. В паб вошел невысокий полный мужчина. Судя по состоянию его плаща, ненастье на улице усилилось. Но здесь, у камина, было сухо, тепло и уютно. Я подумал, не заказать ли мне третью пинту, и разложил на столе буклеты, взятые в туристическом агентстве.
— Разглядывать их нет смысла, — произнес рядом голос с американским выговором. Незнакомец стоял у моего стола.
— Извините, не понял? — недовольно промолвил я.
— Того, что вы ищете, здесь нет, — ответил он, сбрасывая плащ на табурет рядом. — Вы, очевидно, Фицджералд. Позвольте к вам присесть?
Он уже придвинул стул. Под плащом у него оказался шерстяной костюм-тройка фасона, какой носили сельские врачи в 1930-е годы. Слегка вьющиеся седые волосы, очки с толстыми стеклами в старомодной оправе. Он выглядел кем угодно, только не американцем.
— Моя фамилия Поттс. — Он протянул руку. — Я звонил в университет, и мне сказали, где вас найти. Я остановился в отеле «Георг» на Хай-стрит.
Пока я переваривал сказанное, он полез в карман и вытащил пачку буклетов, таких же, как у меня, и стал перебирать на столе, поблескивая линзами очков.
— Олд-Грэнди? Не годится. Особняк Хосли? То же самое. Терли-Холл? Нет. Раднорз? Да, там делают чудесный сыр. Но не годится. Пулкингтон-Холл? Нет. Что касается Прикси-Гленн, вы, кажется, этот проспект только что рассматривали… — Он поморщился. — Хм, можете туда съездить, если хотите, но не говорите, что я вас не предупреждал.
Я положил свои буклеты поверх его.
— Давайте начнем сначала. Кто вы?
— Поттс. — Мне показалось, что он мне даже чуть подмигнул, как будто сообщал какой-то пикантный секрет. — Полагаю, здесь я по той же причине, что и вы.
— Ищете птицу?
— Вот именно. — Он полез в пиджак, затем протянул мне визитку:
Эмерик Поттс
Искусство. Антиквариат. Предметы обихода
— Вы продаете произведения искусства? — спросил я, внимательно разглядывая его.
Он хмыкнул:
— Не совсем. Но продажа произведений искусства — часть моего бизнеса. Нахожу разного рода редкости и продаю. Вы ищете малоизвестную картину Ван-Дейка? Первое издание «Улисса»? Обращайтесь ко мне.