Я наблюдал за ним, размышляя, можно ли верить его россказням.
— А то, что вы оказались в этом отеле, тоже совпадение?
— О нет. Вовсе нет. Я знаю вкусы Андерсона. Обзвонил все самые дорогие отели в Линкольншире, пока не нашел его. Он знает, что вы здесь?
— Мы встречались вчера вечером. Он обещал нам сегодня показать птицу.
— Обещал, в самом деле? — Поттс задумался. — Ну что ж, скоро проверим. Я звонил ему вчера поздно вечером и договорился встретиться здесь в восемь. — Он вытащил из жилетного кармана часы и щелкнул крышкой. — Пока ждем, можем еще выпить, и вы расскажете мне об этом городе. Отсюда, я полагаю, происходит знаменитое ярко-зеленое сукно «линкольн».
Это был еще один странный вечер. Андерсон опоздал на двадцать минут, разумеется, с Габби. Я думаю, наше присутствие их удивило. Андерсон отреагировал со своей обычной непринужденностью, заказал еще вина, дорогого, французского. Мы с Габби обменялись улыбками, но поймать ее взгляд во время разговора не удавалось.
У нас подобралась любопытная компания. Андерсон, стильный, безукоризненно одетый. Рядом Габби. Никому бы не пришло в голову, что она известная исследовательница, сотрудница службы охраны природы. Эту красивую элегантную женщину в коротком нарядном платье невозможно было представить потной и грязной в импровизированной полевой лаборатории. И она всегда ухитрялась выглядеть опрятнее и чище всех остальных даже в самые жаркие и грязные дни. Я знал по крайней мере одного исследователя, который остался с ней, даже когда перестали платить жалованье. Исключительно из-за ее обаяния и изящества, которые она привносила в работу. Рядом с ними Катя выглядела еще моложе и менее уверенной. Сидящий с ней Поттс напоминал постаревшего херувима, пухлый и розовощекий. Что люди могли сказать обо мне, понятия не имею.
Наконец Поттс перешел к тому, ради чего мы здесь собрались. Он откинулся на спинку кресла, решительно засунув большие пальцы в карманы жилета.
— Мы тут восхищались вашей великолепной работой, мистер Андерсон. — Поттс кивнул на ксерокопии, которые лежали на столе. — Вы показали Теду Стейсту письмо Стамфорда, заинтересовали его своими изысканиями, а затем, чтобы предотвратить утечку информации, изменили адрес на конверте. Очень аккуратно. Просто, умно, эффективно. Наверное, вдоволь повеселились.
Андерсон посмотрел на листки и улыбнулся. Но заговорил, как обычно, вежливо и спокойно:
— Я и не думал веселиться. Никогда не следует недооценивать конкурентов. А насчет адреса вы правы, я его действительно изменил. Правда, не считаю это чем-то исключительным. Я знал, что Стейст заинтересовался птицей, но ему было также известно и о рисунках. Станет ли он об этом молчать? А тут какой-то час работы с ножницами, калькой, ластиком и копировальным устройством, которое есть в любом отеле, и все готово. Потом, когда мне стало известно, что ксерокопии, которые я оставил у Стейста, к кому-то попали… — Он замолчал и чуть ли не виновато пожал плечами, предоставив Поттсу возможность закончить фразу.
— Да, когда вы узнали об этом, то послали своего человека в Стамфорд, чтобы я чувствовал, будто иду в верном направлении. Прекрасный прием.
Андерсон одарил нас улыбкой.
— Но вообще-то не стоило утруждаться. К тому времени я уже опережал вас не менее чем на шесть месяцев.
Поттс посмотрел на него с грустинкой, как пожилой шахматист, только что получивший мат от любимого внука. Он поднял бокал.
— Полагаю, вы правы. Итак, за удачную охоту. — Поттс глотнул вина. — Могу я спросить, вы действительно сегодня вернулись с добычей?
— Нет. Встреча назначена на завтра. Убежден, птица скоро будет в моих руках.
— Фу! Какая птица? Кому она нужна? — Поттс посмотрел на меня и добавил: — Кроме, разумеется, присутствующего здесь мистера Фицджералда. Но как с рисунками? Их нашли?
— Владелец не знает ничего о рисунках. Он согласен продать «очень старое чучело неизвестной птицы», и все. Но у меня есть основания полагать, что птица та самая.
— То есть в разговоре с этим человеком вы не стали упоминать, что, вероятно, его птица сидит на шедеврах графического искусства стоимостью в миллион долларов?
Андерсону вопрос показался проявлением дурновкусия. Он поднял глаза на часы, висевшие над стойкой бара.
— Мистер Поттс, вы хотели видеть меня по какому-то конкретному делу? Потому что если нет…