— Да, сэр, мисс Браун дома. Пожалуйста, подождите здесь, сэр.
Через минуту девушка вернулась.
— Мисс Браун велела, чтобы вы поднялись наверх, сэр. Она рисует, сэр.
Тяжело ступая, Банкс начал подниматься по лестнице, мысленно повторяя слова, которые скажет. Приблизился открытой двери, увидел комнату, залитую солнечным светом. Она стояла у окна спиной к нему, устремив глаза на рисунок. В зеленом платье, из волос, как всегда, выбились непокорные пряди. Банкс едва успел залюбоваться стройностью ее фигуры, как она повернулась и свет позолотил ее лицо.
— Здравствуй, Джозеф.
Он увидел свет в ее глазах и в два шага пересек комнату, чтобы заключить мисс Браун в объятия.
— Неужели ты меня простила?
Они лежали в зеленой спальне. Прошло чуть более года с тех пор, как это случилось в первый раз. В окна светило солнце, покрывая рябью постельное белье. Они едва обменялись парой слов, торопливо раздеваясь, иногда встречаясь взглядами, чтобы рассмеяться и прерваться для поцелуя. Затем рухнули в постель, несвязно шепча друг другу слова нежности, в то время как их тела вели свой диалог. Возможность для разговора наступила, когда они наконец застыли в объятиях друг друга.
— За что я должна была тебя простить? — спросила мисс Браун.
— За то, что позволил тебе уплыть на Мадейру. За то, что мне не удалось прибыть туда самому, потому что я был слишком горд и зол.
— Я все понимала. Самым трудным для меня стало вернуться и обнаружить, что тебя нет.
Он сжал ее сильнее.
— Мне было стыдно смотреть тебе в глаза. Кроме того, экспедиция все равно была неизбежна. От меня ждали действий.
— Я догадалась. — Мисс Браун пошевелилась. — Если бы ты знал, как мне надоело быть мужчиной. Не терпелось опять стать женщиной.
— Ты была хорошим мужчиной?
Ее голова лежала на его плече, и Банкс почувствовал, что мисс Браун улыбается.
— Не очень. В толпе никто внимания на меня не обращал. А вот в Английском Доме почти все сразу же догадались.
Банкс наклонился поцеловать ее. Он наконец-то почувствовал себя дома.
Но все равно это было не совсем то же самое. Пока Кук путешествовал, Банкс чувствовал неловкость, словно какая-то его часть осталась на корабле «Резолюция». Он постоянно предпринимал поездки в Уэльс, в Голландию. В Лондоне много времени уделял научной деятельности, постановке университетских курсов, укреплению позиций в Королевском обществе. Визиты в Ричмонд были спонтанными, и теперь, когда они с мисс Браун оказывались вместе, пропадало ощущение остановившегося времени.
Она изменилась. Необузданная страсть сменилась сдержанностью, и Банкс замечал в ее глазах сомнение, которого не видел раньше. Ночью она была по-прежнему нежна, но днем, когда заходил разговор о будущем, вдруг замолкала и замыкалась в себе. Банкс спрашивал ее, как она проводила время, когда он находился в Исландии, она пожимала плечами и отвечала: «Я рисовала». Однажды он не выдержал, стиснул ее в объятиях и сказал, что они не расстанутся никогда, он счастлив, лишь когда она с ним.
Сразу после Нового года в Ричмонд стало трудно добираться, и Банкс уговорил мисс Браун переехать в Лондон. Объяснил, что иначе не сможет продолжать работу. Она поселилась в апартаментах на Орчард-стрит, куда доносился шум с Оксфорд-стрит и звон колоколов пятидесяти церквей. А когда ветер дул с запада, ей казалось, что она ощущает лесной аромат. Апартаменты были роскошными, и именно здесь мисс Браун впервые осознала, что стала содержанкой Банкса. Это знали торговцы, снабжавшие ее продуктами, соседи по улице, и ни имя ее, ни фамилия, ни прошлое не имели для них значения. Мисс Браун понимала, что когда съедет отсюда, тут станет жить другая женщина, ее будет посещать другой мужчина, и та женщина тоже ни для кого не будет ничего значить, кроме мужчины, который ее содержит.
И все же жизнь в Лондоне имела свои преимущества. Джозеф постепенно привык к своему новому положению. Его дом на Нью-Берлингтон-стрит стал центром для лондонских мыслителей и философов, а коллекция привлекала знатоков со всей Европы. И шли нескончаемые разговоры. Весь день, с завтрака до ночи. Рождались новые идеи, обсуждались, отвергались, обсуждались вновь. Он делился этим с мисс Браун, когда они лежали ночью рядом, забыв о сне, беседовали, спорили, пока не замечали, что огонь начал гаснуть в камине, и, удовлетворенные, заключали друг друга в объятия.