Они начали шутить и смеяться. Вначале нерешительно, затем чаще и непринужденнее. Отношения между ними стали проще. Она начала называть его по имени, а он, прощаясь с ней вечером, сознавал, что его уже не так тянет к исследованиям.
Однажды, когда Фабрициус в очередной раз восхитился ее рисунком, она произнесла:
— Знаете, а это последний. Все. Работа с эскизами Мадейры завершена.
— Неужели? — Он стал перебирать сложенные на столе акварели. — Дивная работа. Они, несомненно, украсят коллекцию ботанических рисунков мистера Банкса.
Мисс Браун серьезно посмотрела на него и качнула головой:
— Мы об этом не говорили.
— Как же так? Ведь они обязательно должны быть где-то выставлены.
Она отложила кисти и, не поворачивая головы, спросила:
— Скажите, Йоханн, вы слышали о французе по фамилии Мартин? Он довольно часто бывает в Лондоне.
— Я знаком с мсье Мартином, — ответил он. — Он и сейчас в Лондоне.
— Я тоже с ним знакома. Джозеф приводил его сюда однажды.
— Почему вы интересуетесь?
— Да… просто так. — Она продолжила собирать кисти и краски.
С этого дня Фабрициус все сильнее ощущал тревогу, которая омрачала наслаждение ее обществом. Лето еще было в разгаре, а его не покидало предчувствие конца. Вернется из Уэльса Банкс, эта очаровательная женщина закончила свои рисунки. Она беременна, на седьмом месяце, скоро станет матерью. Банкс — отцом. А он вернется в Данию к своим исследованиям.
Однажды Фабрициус не выдержал. Они сидели в гостиной, наступил вечер, пришла пора прощаться. Он искоса поглядывал на ее руку, изящную и нежную, совсем близко от его руки и вдруг, движимый неведомым импульсом, схватил эту руку и сжал, много сильнее, чем намеревался.
— Мне нужно знать… когда ваше дитя родится, что будет потом?
Мисс Браун нежно высвободила свою руку и с улыбкой посмотрела на него:
— Что обычно происходит, то и произойдет. Я стану матерью. И буду делать то, что делают все матери.
— А Банкс?
— Он щедрый и любящий. Это хорошее качество для отца.
— Вы останетесь здесь? В Дании, если у мужчины есть содержанка, — это одно дело и совсем другое — когда рождаются дети.
Она опустила голову.
— Здесь, я думаю, то же самое.
— Так вы покинете Лондон?
— Да, я покину Лондон.
— И станете растить его ребенка где-нибудь в более скромном месте. Я понимаю. Это довольно часто случается, когда мужчина его положения… — Он замолчал, неожиданно смутившись.
— Находит кого-нибудь еще? — Мисс Браун сидела, устремив глаза вниз. — Женщину помоложе и не обремененную заботами материнства?
— Простите меня. — Он снова взял ее руку. На сей раз она позволила ее задержать. — Я не должен был это говорить.
Мисс Браун подняла голову и улыбнулась:
— Поймите, его ждет большое будущее. Новые люди, грандиозные планы. Ему придется следовать по намеченному пути. Но я также знаю, что в глубине души он никогда не перестанет думать о своем ребенке и обо мне. Как бы ни был захвачен делами.
Настал черед Фабрициуса опустить голову.
— Конечно, как же может быть иначе? Банкс счастливый человек. Надеюсь, он хотя бы это сознает. На его месте я бы никогда не оставил вас одну в такое время.
— А я и так не одна, верно? — Мисс Браун чуть сжала его руку и встала.
Фабрициус видел, что она улыбается, задумчиво и грустно.
— Однажды один джентльмен сказал мне, что когда-нибудь Джозеф меня потеряет. Это случится, когда придет другой, кто осознает мою истинную цену. Я часто вспоминала это в последние несколько месяцев.
— Вы улыбаетесь, полагая, что он ошибался?
— Нет, Йоханн. Я улыбаюсь, потому что тогда не поверила ему. А теперь понимаю, что он был прав.
В Северном Уэльсе есть гряда холмов, которую назвали Пен-и-Клоддиау[12]. Она вздымается, чуть ссутулившись, над долиной Клуид, направляясь на север, к морю. Внизу распростершаяся долина была похожа на географическую карту с крестьянскими фермами в виде штрихов. Холмы так названы, потому что вдоль вершины тянутся три мощных старинных земляных укрепления. Когда-то в незапамятные времена тут стояла крепость, теперь погребенная под зарослями вереска. Да и само ее название уже потеряно во времени.
В теплый июльский день Банкс поднялся туда один. Его поездка по Уэльсу близилась к завершению, но она не принесла ни ожидаемого отдохновения, ни ясности, которая была ему очень нужна. Он стоял на краю самого высокого земляного укрепления и смотрел на омываемые солнцем фермы и лес внизу. Над ним парили жаворонки. Дальше, за долиной, земля вновь вздыбливалась, и на горизонте в голубой дымке можно было разглядеть гору Сноудон.