— Да, они заседают дольше, чем я предполагал. Но, послушайте, Уимзи, я бы хотел, чтобы вы сказали мне...
— Слишком поздно, слишком поздно. Вы же не можете все начать сначала.
Сейчас ничто не имеет значения, кроме мнения присяжных. Я полагаю, мисс Климпсон как раз в данный момент им это втолковывает. А уж если она начала, ее не остановить, пока сама не остановится.
— Ну, они уже заседают полчаса, — сказал Паркер.
— Все еще ждешь? — спросил Сэлкомб Харди, возвращаясь к столу прессы.
— Вот твои двадцать минут! Уже почти час прошел.
— Их уже нет полтора часа, — сказала девушка своему жениху. — Они сидели прямо за спиной Уимзи. — Что они там делают?
— Наверное, в конце концов они не уверены, что она это сделала.
— Какая ерунда! Конечно, сделала. Это же по ее лицу видно. Безжалостная, наверно, и плакать-то не умеет!
— Ну, я не знаю, — сказал парень.
— Может быть, она тебе понравилась, Фрэнк?
— Ну, я не знаю. Но, по-моему, не похожа на убийцу.
— А откуда ты знаешь, как выглядят убийцы? Ты когда-нибудь встречал хоть одного?
— Ну, я видел их у мадам Тюссо.
— А, восковые фигуры!.. Там любой будет выглядеть убийцей.
— Да, наверное. Съешь шоколадку.
— Два часа с четвертью, — с досадой сказал Вэфлс Ньютон, — они, должно быть, заснули. Понадобится специальный выпуск. А что, если они будут заседать всю ночь?
— И мы будем сидеть всю ночь, вот и все.
— Ладно, сейчас моя очередь выпить. Пойду, дай мне знать в случае чего, хорошо?
— Ладно.
— Я только что разговаривал с одним из приставов, — с важным видом сказал своему другу Человек-Который-Знает-Все-Ходы-и-Выходы. — Судья только что послал к присяжным узнать, не надо ли им чем-нибудь помочь.
— Да? И что они сказали?
— Не знаю.
— Они заседают уже три с половиной часа, — прошептала девушка за спиной Уимзи. — Я ужасно проголодалась.
— Правда, дорогая? Может, тогда пойдем?
— Нет, я хочу услышать вердикт. Мы уже так долго прождали, что жалко уходить.
— Хорошо, я схожу принесу сандвичей.
— О, это было бы чудесно. Только недолго, а то я уверена, что у меня будет истерика, когда я услышу приговор.
— Я мигом! Радуйся, что ты не в жюри, им вообще ничего нельзя.
— Что, ни есть, ни пить?
— Ни-че-го. Наверно, ни чиркнуть спичкой, ни закурить.
— Бедняги! Хорошо еще, что здесь центральное отопление, так ведь?
— Да, здесь достаточно жарко. Я буду рад глотку свежего воздуха.
Пять часов.
— На улице страшная толпа, — сказал Человек-Ко-торый-Знает-Все-Ходы-и-Выходы, возвращаясь из разведки. — Некоторые начали кричать всяким вздор о подсудимой, несколько парней налетели на них, и одного увезли на «скорой».
— Как интересно! Посмотрите! Вон мистер Эркварт, он только что вошел. Жаль его, не правда ли? Должно быть, ужасно, когда кто-то умирает в твоем доме.
— Он разговаривает с прокурором. Они все, конечно, прилично пообедали.
— Прокурор не такой симпатичный, как сэр Импи Биггс. Это правда, что он держит канареек?
— Прокурор?
— Нет, сэр Импи.
— Да, правда. И даже получает за них призы.
— Как забавно!
— Внимание, Фредди, — сказал лорд Питер Уимзи, — там какое-то движение. Они идут, милый мой, и была ль чья-либо поступь столь же легка и воздушна?
Присутствующие встали. Судья занял свое место. Хэрриет Вейн, казавшаяся очень бледной в электрическом свете, появилась на скамье подсудимых. Дверь в комнату присяжных открылась.
— Посмотри на их лица, — сказала девушка, — говорят, что, если они признают подсудимого виновным, они никогда на него не смотрят. О, Фрэнк, возьми меня за руку!
— Господа присяжные, пришли ли вы к единому мнению в отношении приговора? — В голосе секретаря суда официальность боролась с укором.
Старшина присяжных поднялся с обиженным и раздраженным видом:
— Мне очень жаль, но к соглашению мы не пришли.
По залу суда пронесся вздох, послышался ропот.
Исключительно учтивый и нисколько не уставший судья склонился в сторону присяжных:
— Считаете ли вы, что, если бы у вас было больше времени, вы могли бы достичь соглашения?
— Боюсь, что нет, ваша светлость. — Старшина бросил свирепый взгляд в тот угол скамьи присяжных, где старая дева сидела понурив голову и крепко сцепив руки. — У меня нет никакой надежды, что мы когда-либо сможем договориться.
— Могу ли я чем-то помочь вам?
— Нет, благодарю, ваша светлость. Мы вполне все понимаем, но не можем прийти к единому мнению.
— Это печально. Я думаю, вам стоит попытаться еще раз, а затем, если вы так и не сможете принять решение, вы должны вернуться и сказать мне об этом. Если мое знание закона сможет вам как-либо помочь, я целиком в вашем распоряжении.
Присяжные мрачно удалились. Судья тоже встал, волоча за собой алую мантию. Шорох разговоров превратился в громкий гул.
— Ей-богу! — сказал Фредди Арбатнот. — Я уверен, что эта твоя мисс Климпсон устроила все это представление, Уимзи. Ты видел, как старшина посмотрел на нее?
— Умница! — сказал Уимзи. — Просто отлично! Она ужасно неуступчива и умеет стоять до конца.
— Я уверен, что ты подкупил присяжного, Уимзи. Ты дал ей какой-нибудь сигнал или что-то в этом роде?
— Нет, — сказал Уимзи. — Можешь верить мне или нет, но я даже бровью не повел.
— Однако это чертовски жестоко по отношению к людям, которые хотят есть, — пробормотал Фредди.
Шесть часов. Шесть с половиной...
Наконец-то!
Когда присяжные появились во второй раз, на их лицах была видна усталость. Одна из женщин плакала там, в комнате для присяжных, и сейчас все еще всхлипывала в платочек. Простуженный мужчина выглядел едва живым. Волосы художника были всклокочены и напоминали дикий куст. Директор компании и старшина выглядели так, будто им хотелось кого-то задушить, а старая дева, закрыв глаза, шевелила губами, как бы молясь.
— Господа присяжные! Пришли ли вы к единому мнению в отношении приговора?
— Нет! Мы уверены, что нам невозможно достичь соглашения.
— Вы действительно в этом уверены? — спросил судья. — Я никоим образом не хочу торопить вас. Я готов ожидать здесь столько времени, сколько понадобится.
Стон директора компании был слышен даже на галерке. Старшина сдержал себя и ответил резким от раздражения и изнеможения голосом:
— Мы никогда не придем к единому мнению, ваша светлость, даже если мы будем сидеть здесь до Судного дня.
— Очень жаль, — оказал судья, — но в таком случае остается одно — распустить вас и назначить новое заседание суда. Я уверен, что вы сделали все, что могли, и призвали на помощь весь свой интеллект и всю совесть, чтобы решить это дело, которое вы с таким терпением и вниманием выслушали. Вы свободны и освобождаетесь от выполнения обязанностей присяжных на следующие двенадцать лет.