– Пусть так.
– Одна я здесь не останусь.
– «Я пойду за Тобой, куда бы Ты ни пошел». На этой библейской цитате отправимся обедать.
Чантел раскрыла дверь, чтобы масляная лампа в коридоре освещала нам путь. Я закрыла ставни и задула свечи. В темноте комната казалась жуткой.
Но сквозь ставни виднелся корабль в заливе, и я знала, что там Редверс. Я радовалась тому, что он будет в доме в первый день нашего пребывания здесь.
На столе стоял канделябр ослепительной красоты. Несмотря на необычность обстановки, я тут же заметила его: молодая богиня поддерживала торшер со свечами. Бесценный, думала я. И французский, как и большинство дорогих предметов в доме. Он мог бы стоять на столе в Версале. Неровный свет свечи освещал комнату. Сегодня нас было много. Интересно, как будет выглядеть столовая, когда мы останемся лишь вчетвером.
Во главе стола сидела мадам де Лодэ. Редверс сидел по правую руку от нее, на противоположном конце стола сидела Моник, дышала она на удивление легко, справа от нее был Айвор Грегори, а слева Дик Каллум, мы с Чантел сидели друг против друга.
Перо и Жак прислуживали. Сула, как я поняла, была на кухне.
Подали рыбу, которую я не могла опознать – возможно, ее поймали в заливе – и блюдо с бобами и овощами, на десерт вкусный свежий ананас. Пили мы французское вино, и хотя я не знаток вин, я поняла, что оно прекрасное.
Беседа протекала гладко. Мы рассказывали о плавании и пассажирах. Время от времени я ловила на себе взгляд Реда, а повернув голову, я встречалась с глазами Дика Каллума. Чантел флиртовала с Айвором Грегори. Моник бесконечно говорила. Мне показалось, что мать смотрит на нее с одобрением.
Мадам де Лодэ держалась с огромным достоинством, и я поверила, что в прошлом она часто устраивала приемы. Я представила, как собирались гости в этой комнате, а вокруг стола размещалась великолепная мебель, подобная канделябру, который зажигался специально для таких случаев.
– Как вы считаете, капитан, – обратилась она к нему, – сестре Ломан и мисс Бретт понравится у нас?
– Надеюсь, – неуверенно ответил он.
– Наш остров покажется им совершенно отличным от Англии. Действительно ли здесь все не так?
– Здесь немного теплее, – весело произнес Редверс.
– Я с нетерпением их ждала, когда узнала, что леди Кредитон наняла их. Я слышала, как они оказались кстати… во время плавания. Надеюсь, что они согласятся остаться.
– Они были очень кстати, – вставила Моник. – Сестра Ломан жестоко обращается со мной.
– Мадам де Лодэ понимает, что все что я делала, шло вам только на пользу, – отозвалась Чантел.
Моник надула губы.
– Она заставляла меня сидеть на диете и глотать отвратительное лекарство.
– Предписание врача, – проговорила Чантел. – Подтвержденное доктором Грегори, здесь присутствующим.
– Я считаю, мадам, – вмешался доктор Грегори, – что миссис Стреттон крайне повезло, что за ней ухаживает столь опытная сиделка.
– Сестра Ломан ухаживала за мной, а мисс Бретт за Эдвардом. Эдвард постоянно находился в компании своего отца, а следовательно, и мисс Бретт.
Я услышала свой равнодушный голос:
– Эдварду редко позволялось подниматься на мостик, но когда ему это удавалось, он, естественно, стремился узнать как можно больше.
Моник перевела взгляд с меня на Чантел. Она явно была в озорном настроении. Интересно, что она успела рассказать матери.
– Мне кажется, что по общему мнению долг капитана состоит в том, чтобы развлекать пассажиров, заметил Ред. – Увы, это не так. Не сомневаюсь, что это очень приятно. Но работа капитана – вести корабль. Разве не так, Каллум?
Дик Каллум подтвердил его слова. Корабль является наиглавнейшей заботой и первых помощников.
– Но вы можете проводить время в обществе? – поинтересовалась мадам.
– Бывают минуты, когда мы можем проводить время в компании пассажиров, но не так часто, как бы нам хотелось.
– Таким образом, жена капитана часто остается одна, – высказалась Моник. – Правда, грустно?
– Полагаю, да, – допустил Айвор Грегори.
– Перед отъездом вам следует дать совет нашему доктору. К несчастью, он очень старый… на пенсии. Но лучшего нет. Скоро у нас будет молодой, один из жителей острова. Сейчас он в Англии, получает квалификацию в лондонском госпитале.
– Я зайду к нему завтра, – пообещал Айвор, – и передам ему досье миссис Стреттон.
– Досье! – воскликнула Моник. – Будто я преступница.
Все вежливо засмеялись, а мадам сообщила, что кофе будет подан в салон. Не будем ли мы так любезны перейти туда?
Салон оказался длинной комнатой, двери которой выходили на террасу. Сквозь двери была видна неухоженная лужайка, на террасе стояли кресло-качалка, стол и два плетеных стула. Пол был покрыт великолепными национальными коврами, между ними проглядывал потертый паркет. Мое внимание тут же привлек стол, по-видимому, работы Жоржа Жакоба. Красивый, с крышкой эбенового дерева с зубчатым орнаментом по краям. Я не удержалась и провела пальцем по дереву. Стол был весь в пыли. Просто кощунство обращаться с такой вещью подобным образом. Стулья относились к более раннему периоду, у них были извилистые ножки, обиты они были парчой в пятнах, которые легко можно очистить; их красивая форма и орнамент из маргариток свидетельствовали, что они очень дорогие.
Перо подала кофе и поставила на стол Жакоба дешевый поднос, который совершенно не подходил к обстановке, хотя кофейник, сливочник, сахарница и щипцы относились определенно к георгианскому стилю.
Мадам де Лодэ, усевшись на парчовую обивку, спросила, нравится ли нам кофе. Глядя, как она мило разливает кофе, я думала, что при жизни ее мужа все в доме было иначе. Теперь ей приходится бороться с нищетой и экономить свечи в окружении мебели, которая в своей совокупности может стоить небольшого состояния.
Горели лампы. Их было две на разных концах комнаты, они совершенно не вписывались в интерьер. В комнате было темно. Я уже представляла, как бы я переставила мебель и куда бы поставила чудесный канделябр из столовой. Я бы создала комнату одного периода.
В этот вечер Моник была в игривом настроении. Она рассказывала о Рексе Кредитоне. Мадам де Лодэ слушала с большим интересом, так как желала знать все о Кредитонах. Неужели она надеялась, что, благодаря замужеству Моник, она перестанет терпеть нужду?
– Мне хотелось бы познакомиться с вашим братом, капитан, – сказала она.
– Он отправился в Сидней по делам, – объяснил Редверс. – Он крайне занятой человек.
– Он был крайне занят во время плавания, – засмеялась Моник, бросив взгляд на Чантел. – Теперь он занят тем, что ухаживает за мисс Деррингам.
– С девушкой, с которой он познакомился на корабле? – поинтересовалась мадам де Лодэ.
– О, нет. Она в то время была в Австралии. Думаю, что именно поэтому он туда отправился. Деррингамы очень богатые. Редверс, они такие же богатые, как Кредитоны?
– Я не состою в компании Деррингамов и не видел их бухгалтерских книг, – процедил Ред.
– У них огромное количество кораблей, как и у Кредитонов, и леди Кредитон считает, что им следует соединиться… браком.
– Я знаю, что леди Кредитон очень мудрая женщина, – отметила мадам де Лодэ. – А когда они поженятся, и произойдет это… как вы говорите?
– Слияние, – подсказал Дик.
– Они станут такими богатыми.
У нее заблестели глаза. При мысли о богатстве она подобрела. Она говорила о деньгах, словно о возлюбленном.
– Как романтично, – произнесла она. – Что может быть приятнее романтических историй.
– В данном случае этой истории более подходит называться золотой, – чуть улыбнувшись, возразил Дик.
– Он знал, как доставлять себе удовольствие во время плавания, – и глаза Моник невинно остановились на Чантел, которая сидела совершенно неподвижно. Бедная моя Чантел. Мне так ее было жалко.
– Он относится к типу, которые любят забавляться? – вопросила мадам де Лодэ.
– А какой мужчина этого не любит? – воскликнула Моник, со смехом глядя на Редверса.