Конечно, она знала, что ей не избежать такой судьбы, о которой говорила мать и которую навязывало общество, но она все равно каждую субботу ходила в парк и занималась там любимыми делами.
— Lucanus cervus! — воскликнула она, склонившись над большим черным насекомым, ползущим рядом с дорожкой. — Жук-олень.
Длинная тонкая тень легла на него.
— Тилли Адамс?
Она подняла глаза.
И упала в обморок.
Позже ее заметил молодой человек, вынул фляжку и влил ей в рот пару капель бренди.
Захлебываясь и кашляя, она очнулась и, оглядев себя, закричала от стыда: платье было расстегнуто, нижнее белье сорвано.
— Это не я, — попятился, краснея, мужчина. — Я нашел тебя такой.
Тилли Адамс встала, застегнула платье и бросилась домой.
Она никому не сказала о человеке на ходулях.
Она больше никогда не ходила в поля Баттерси.
Она бросила глупые мечты о науках и стала мечтать о хорошем муже.
19 февраля 1838 года
Семейство Олсопов недавно уехало из Баттерси, переселившись в маленькую деревню Олд-Форд, недалеко от Хертфорда, — Дейвид Олсоп устроился здесь работать кузнецом на окраине маленькой общины. Будучи переселенцами, Олсопы еще не приобрели друзей и знакомых, а потому проводили большинство вечеров дома.
Путешественник во времени материализовался над Беабиндер-лейн, приземлился и запрыгал на ходулях.
Было без пятнадцати девять вечера.
Улица привела его в неглубокую долину.
Темные поля тянулись вдаль с одной ее стороны, от перекрестка поднималась на холм к центру деревни главная улица. Дом Олсопов стоял в углу уединенно и довольно далеко от других домов.
Вдали Оксфорд заметил человека на лестнице, который пытался починить газовую лампу. Других людей не было.
Подойдя к парадной двери, путешественник во времени дернул за шнурок звонка и услышал его звук внутри дома. Он поднял плащ и накинул его на голову, как капюшон, скрыв шлем. Согнул колени, чтобы казаться ниже ростом. И стал ждать, стоя в тени.
Дверь открылась, и появилась девушка. Она пошла по дорожке, и Оксфорд увидел родинку на правой щеке, рядом с уголком рта. На этот раз ему повезло. Это Джейн Олсоп.
Она подошла к воротам.
— Что вам нужно, сэр?
— Я полицейский, — быстро ответил он. — Сообщили, что тут шатаются какие-то бродяги. Есть свеча? Я ничего не вижу.
— Сейчас, сэр. Подождите, я принесу.
«Отлично, — подумал он. — Когда она вернется, ей придется выйти из ворот, чтобы передать мне свечу».
Спустя минуту она появилась, пробежала по дорожке, открыла ворота и, держа зажженную свечу перед собой, вышла на дорогу.
Он откинул плащ и, схватив ее за волосы, потащил в темноту. Свеча выпала из ее руки.
— Нет! — закричала она.
Он не стал ничего говорить, а просто вцепился в ее одежду и разорвал до пояса.
Но не успел осмотреть ее грудь, потому что девушка вывернулась и, оставив в его руке клок волос, побежала обратно к дому.
Он прыгнул за ней, поскользнулся и зашатался у ворот, с трудом удержался на ногах и догнал свою жертву прямо на пороге.
— Покажи! — прошипел он, рывком поворачивая ее к себе и срывая с нее лифчик.
Из дома Олсопов раздался пронзительный крик.
Он взглянул и увидел другую юную девушку. Это кричала она.
Оксфорд вновь посмотрел на Джейн Олсоп, нагнул ее назад и оглядел обнаженное тело. Совершенно чистая кожа, без единого пятнышка.
Другая девушка выбежала из комнаты, схватила Джейн и вырвала ее у него из рук. Дверь захлопнулась прямо ему в лицо.
— Нет родинки… — пробормотал он.
22 августа 1839 года
Осталась последняя девушка — Сара Льюит, которая работала в цветочном киоске на рынке в Ламбете, на Лоуер-Марч-стрит.
Длинная дорога между ее домом и рынком проходила через множество улочек, петлявших вдоль Темзы; с реки несло жуткой вонью, и Сара всегда брала с собой букетик пахучих цветов, который держала близко к лицу.
Поэтому ее было нетрудно узнать.
Эдвард Оксфорд бросился на нее на Найн-Элмс-лейн и втолкнул в уединенный огороженный дворик рядом с пустующим каретным сараем.
Сара знала, что такое время от времени случается. Девушки вынуждены делать то, чего не хотят, иначе насильники могут их избить или даже убить.
«Не сопротивляйся, — сказала она себе. — Тогда все закончится быстро».
Но тут насильник повернул ее к себе, и она увидела… чудовище.
Она принялась яростно вырываться из его хватки.
Ее острые ногти полоснули по шлему чудовища, соскользнули и оставили на его щеке глубокую борозду. Зубы вцепились в запястье. Чудовище выпустило ее из рук, схватило опять, но потеряло равновесие и упало, увлекая ее за собой. Они покатились по пыльной земле, колотя друг друга; крики Сары эхом отдавались между стенами.
— Помогите! Полиция!
Локоть девушки впечатался в его подбородок, голова была запрокинута.
Оксфорд, придя в дикую ярость, налег на нее всем телом и вдавил в землю, его бешеные глаза находились в сантиметре от ее глаз.
Она плюнула ему в лицо. Он ударил ее шлемом в лоб. Она затихла.
Оксфорд слез с нее и встал.
Она застонала и села, уставившись на него.
— Ты с карнавала? — тихо спросила она.
— Нет. Вставай!
Она, пошатываясь, поднялась.
— Просто ответь на один вопрос и пойдешь, — пообещал он.
— И ты ничего мне не сделаешь?
— Ничего.
Внезапно сильный разряд вырвался из пульта управления и ударил ее в грудь. Она отлетела назад и упала на землю.
Оксфорда тоже дернуло от боли, он закричал и пошатнулся.
— Господи!
Его тряхнул еще один страшный удар. Он потерял сознание и грохнулся.
Через несколько секунд он пришел в себя.
— Домой… — пробормотал он, — мне надо домой…
Сара Льюит не двигалась. Умерла? Или без сознания? Он хихикнул, словно маньяк, при мысли, что на груди у нее может быть та самая родинка.
Он осмотрел ее грудь и убедился, что ошибся. Родинки не было. Но девушка дышала.
Было 20 июня 1840 года. С момента убийства Ее Величества королевы Виктории прошло десять дней.
— Ату их, Эдвард! — кричал Бересфорд, стоя во дворе поместья «Чернеющие башни». Увидев, как Оксфорд растворился в воздухе, он повернулся и пошел к застекленным дверям. Но не успел дойти до них, как сзади раздался глухой удар.
Он оглянулся и увидел путешественника во времени лежащим на газоне.
— На этот раз ты быстро! — воскликнул он, подбегая к нему. — Что с тобой?
Оксфорд повернулся и посмотрел на него. Бересфорд вскрикнул и отшатнулся. Человек из будущего постарел лет на двадцать.
— Что случилось? Ты ужасно выглядишь!
— Ни одна из них, — проскрипел человек на ходулях. — Никаких родинок! Я провел прорву времени, рыская по вашему чертову прошлому, и все впустую!
Бересфорд сел на корточки и расстегнул сапоги Оксфорда.
— Пошли. Давай в дом!
Неисправный костюм был снят, Оксфорд плотно поел и выпил стакан бренди, после чего впал в кататонический ступор. Белки его глаз стали полностью видимыми и неподвижно уставились на стену. Мышцы по обеим сторонам рта периодически подергивались. Он успел рассказать Бересфорду очень мало: только то, что ни у одной из дочерей участников «Бригады Баттерси» не было родинки в виде радуги.
Маркиз, тем не менее, убедил его, что одна из них в недалеком будущем родит дочь с такой родинкой.
Так что лучше прыгнуть в будущее и поискать родинку у дочерей тех самых девушек.
Часть третья
В КОТОРОЙ ПОВЕСТВУЕТСЯ О СРАЖЕНИИ ПРИ ОЛД-ФОРДЕ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯХ