— Осторожно! По твоей голове пляшет синее пламя! — закричал маркиз. — Секунду! Я сейчас!
Он метнулся в дом и через несколько мгновений выскочил с занавесом, который сорвал с застекленной двери. Обмотав занавес вокруг шлема Оксфорда, он поднял его и бросил на траву. Занавес загорелся. Бересфорд начал сбивать пламя сапогами. Голубой огонь померцал вокруг неповрежденного черного купола, потом уменьшился и совсем погас.
— Я не попал домой, — сказал Оксфорд, сбрасывая сапоги.
— В будущее? Почему? Где же ты был?
— В Олдершоте, в том месте, где должен стоять мой дом, но его там еще не было. Я приземлился в 1877 году.
— Сорок лет отсюда, — сказал Бересфорд, поднимая ходули. — Пойдем в дом. Я думаю, ты не станешь возражать против пары рюмок бренди.
— Нет, Генри, не нужно. Если ты не против, я какое-то время посижу один. Я должен понять, что произошло.
— Ладно. В любом случае мне сегодня надо в Лондон, и я могу остаться там ночевать. Так что отдаю тебя во власть размышлений. Увидимся завтра утром. Да, и распоряжайся, как у себя дома.
— Спасибо, Генри, за твое великодушие. Даже не знаю, что я делал бы без тебя. Ты настоящий друг.
— Даже не думай об этом. Кстати, как друг, могу я сделать тебе одно замечание?
— Конечно.
— У тебя дикий взгляд, Эдвард. Ты, как только очнулся, схватил свой пульт управления и работал над ним без перерыва. Отдохни-ка несколько дней. Займись чем-нибудь другим. Поедем со мной в Лондон. Я собираюсь в Афинский клуб. Там будет Брюнель, знаменитый инженер, слышал о таком?
— Конечно, в мое время он тоже известен. Но я не могу, Генри. Я не могу покинуть «Чернеющие башни». Здесь, в изоляции, я чувствую себя сносно, но стоит мне выйти за эти стены, как придется столкнуться с миром, очень отличным от моего. Разница между ними огромная, пропасть — уверяю тебя. Это обернется для меня плохо, знаешь чем? Я испытаю культурный шок, от которого никогда не оправлюсь.
— Культурный шок? А что это такое?
— Подумай о всех тех вещах, которые делают тебя тем, кто ты есть, Генри. Что, если их заменить совсем другими? Будешь ли ты тем же самым человеком?
— Я бы приспособился.
— Тебе так кажется. Точнее, до какого-то предела приспособиться можно. Но за этим пределом начинается разрушение.
— Слушай, если Лондон слишком тяжел для тебя, отдохни здесь. Поспи, выпей и, самое главное, не работай и не думай… хоть несколько часов.
— Попробую.
Сразу после полудня маркиз Уотерфордский уехал из «Чернеющих башен», оставив Оксфорда наедине с его устройствами.
Брок подал ланч, который путешественник во времени съел, не чувствуя вкуса. Несмотря на совет Бересфорда, все его мысли крутились только возле одного: почему ему не удалось вернуться домой? Он тщательно осмотрел сложное оборудование шлема, но без определенных инструментов исправить его было невозможно. Надо возвращаться в 2202 год!
Он размышлял над этим и после полудня, и весь вечер, сгорбившись в кресле и не замечая Брока, который время от времени заходил, чтобы пошевелить огонь в камине, принести чай и предложить еду.
— Извините меня, сэр, — спросил Брок, заглянув, наверное, уже в четвертый раз, — не нужно ли вам чего-нибудь? Уже час ночи, я бы хотел пойти спать.
Оксфорд посмотрел на него невидящим взглядом.
— Что? А, да, конечно. Иди. Спасибо.
Камердинер ушел, и Оксфорд остался один.
Огонь погас.
Ночь прошла.
Солнце встало.
Вновь появился Брок.
Он застал Оксфорда шагающим по комнате взад и вперед.
— Приготовить завтрак, сэр?
— Нет! — рявкнул Оксфорд. — Где твой хозяин?
— В Лондоне, сэр. Вернется сегодня утром, но попозже.
— Позвони ему! Мне надо поговорить с ним.
— Позвонить в колокольчик, сэр? Так он не услышит…
— Немедленно звони!
— Он… он… в Лондоне. Вы не поняли меня, сэр.
— Я прекрасно понял тебя! Что, не можешь набрать… А! Черт! Ну конечно! Ох, извини меня, Брок. Ладно, я подожду. Скажи своему хозяину, что я хочу видеть его, как только он придет. Хорошо?
— Обязательно скажу, сэр.
— Иди.
Ждать пришлось до трех часов.
Бересфорд не успел войти в дом, как услышал дикий крик:
— Где ты был, черт возьми? Я жду тебя весь день!
Передав слуге перчатки и шляпу, маркиз молча посмотрел на осунувшегося путешественника, который орал во весь голос и явно был не в себе.
— Что с тобой случилось, Оксфорд?
— Входи скорее. Мне нужно кое-что сказать тебе. Очень срочно!