Часть первая
В КОТОРОЙ НАЗНАЧЕННЫЙ АГЕНТ ПРИСТУПАЕТ К РАССЛЕДОВАНИЮ ЗАГАДОЧНОГО ДЕЛА
«Известная ошибка лучше, чем неведомая правда».
Глава 1
ПОСЛЕДСТВИЯ АФРИКИ
«Все, что Жизнь ставит на вашем пути, — возможность.
Неважно, насколько сложно ее воплощать.
Неважно, насколько она нарушает ваши планы.
Неважно, насколько трудно ее разгадать.
Неважно, как вы к ней относитесь.
Это — возможность».
— Боже мой! Он убил себя!
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон вздрогнул и буквально повалился на стул. Записка Артура Файндли выпала из его рук и полетела на пол. Остальные, кто сидел рядом, отвернулись, тщательно осмотрели свои ногти и поправили воротнички; все они избегали глядеть на Бёртона.
Стоя за приоткрытой дверью, Изабель Арунделл видела, как глаза ее любимого Дика, обычно темные и напряженные, внезапно потухли, как будто от душевной боли, а взгляд стал беззащитным и беспомощным. Губы его начали подергиваться, словно он пытался прожевать и проглотить что-то несъедобное. Ее охватило желание подбежать к нему, обнять и спросить, что так глубоко ранило его; взять записку и прочитать ее; выяснить наконец, кто совершил самоубийство, но такое поведение было бы крайне неуместно здесь и смутило бы Ричарда. Он сейчас на публике и должен сохранять выдержку, пусть даже на душе у него кошки скребут. Одна Изабель знает, какой он ранимый, но она никогда никому не расскажет об этом.
Многие люди — главным образом те, которые называли его «Головорез Дик», — думали, что жесткий взгляд Бёртона выдает его стальной характер. Они даже представить себе не могли, насколько внутри он не уверен в себе; хотя, если бы они увидели его сейчас, потрясенного и огорошенного, может, они поняли бы, что он совсем не такой дьявол, каким кажется, несмотря на лихие усы и воинственно раздвоенную бородку.
Трудно что-то разглядеть сквозь мощный фасад.
Комитет уже собрался за столом, но, взглянув на лицо Бёртона, сэр Родерик Мурчисон, президент Королевского географического общества, предложил:
— Джентльмены, давайте прервемся.
Бёртон встал и поднял руку в знак протеста.
— Прошу вас, джентльмены, — хрипло произнес он, — продолжим собрание. Дайте мне полчаса, я приду в себя, упорядочу свои мысли и расскажу вам о долине Инда. Надеюсь, мое скромное шоу никого не разочарует.
— Сэр Ричард, — сказал член Комитета, сэр Джеймс Александр, — вы расстроены… Не хотели бы вы…
— Дайте мне тридцать минут. В конце концов, люди заплатили за билеты.
— Как угодно. Благодарю вас.
Бёртон повернулся и нетвердой походкой направился к двери; выйдя, закрыл ее за собой и оказался перед Изабель; он слегка покачивался из стороны в сторону.
Ростом Бёртон был пять футов и одиннадцать дюймов[3] и часто досадовал, что не шесть, но широкие плечи и грудь, развитое мускулистое тело и яркая харизматичность делали его почти гигантом даже по сравнению с более высокими людьми.
Короткие черные волосы, которые он зачесывал назад, смуглая обветренная кожа и резкие черты лица придавали ему сходство с арабом; оно еще больше подчеркивалось выдающимися вперед скулами, обезображенными шрамами: маленьким на правой и длинным, глубоким и неровным на левой. Эту ужасную, доходившую почти до самого века рану оставил сомалийский дротик, ударивший его прямо в лицо во время злополучной экспедиции на Африканский Рог, в Берберу.
Для Изабель эти шрамы были знаками предприимчивой и безрассудно смелой души. Бёртон во всех отношениях был ее «идеальным мужчиной». Страстный, необузданный и романтичный, он разительно отличался от благоразумных и холодных жителей Лондона, к какому бы социальному кругу они ни принадлежали. Ее родители считали его неподходящей партией, но Изабель знала, что не найдет никого лучше.
Он дал себя обнять.
— Дик, что тебя так расстроило? — выдохнула она, прижимая его к себе. — Что произошло?
— Джон Спик выстрелил в себя!
— Нет! — воскликнула она. — Он умер?
Бёртон отстранился и вытер рукавом глаза.
— Еще нет. Но пуля вошла прямо в голову. Изабель, я должен остаться и выступить. Можешь мне помочь? Попытайся выяснить, куда его положили. Мне надо его увидеть. И помириться с ним, прежде чем…
— Конечно! Конечно, даже не думай! Я постараюсь всё узнать. Но как ты будешь говорить? Ты же не в себе… Ничего не случится, если ты откажешься.