– Эй! Здесь Люк Свейн! Скорее! – прокричал кто-то на улице.
Нина застонала.
Люк бросил на стол чаевые:
– Идем отсюда.
Он схватил Нину за руку, втащил ее в машину и отъехал так быстро, что никто не успел сориентироваться…
Дни для Нины бежали с бешеной скоростью. Долина была похожа на маленький увядающий рай. Каждый день после обеда они с Люком расходились по разным комнатам. Он репетировал с гитарой или писал тексты своих песен, она пела вокализы, пользуясь портативной электрической клавиатурой. Оба достигли вершины в своем деле, где конкуренция была очень велика; ни один из них не мог позволить себе почивать на лаврах. Люка это огорчало не более, чем ее. Для Нины очень много значило то, что он любил свою работу и от занятий на даче получал такое же удовольствие, как она сама.
Все остальное время они проводили вместе: гуляли, беседовали, ели, спали, занимались любовью, и Нина была счастлива. Они любили друг друга на огромной кровати, резвились, как дети, на медвежьей шкуре перед камином, обнимались на крыльце. Она чувствовала себя с Люком легко и просто и, к своему удивлению, обнаружила, что они вполне могут уживаться друг с другом, обходиться без ссор и споров.
Нина лежала в гамаке, повешенном между двумя старыми деревьями, и смотрела в хрустальное голубое небо. Люк в доме все еще играл на гитаре. Пробежал ветерок, срывая с деревьев листья. Несколько упало на Нину. Ночи были уже холодные, но днем солнце еще хорошо пригревало. Она сняла жакет, оставшись в теплой фланелевой рубашке Люка, и закрыла глаза, наслаждаясь солнцем.
Гамак слегка покачивался, губы Нины тронула улыбка. Их занятия любовью в гамаке накануне кончились шишками и синяками. Люк уверял, что его надо отправить в госпиталь. Нина проигнорировала его жалобы.
– Мечтаешь?
Она открыла глаза. Он улыбался ей. Теплота его глаз согревала. Неужели она когда-то собиралась уйти от этого человека, даже не оглянувшись?
Она потянулась к нему:
– Ложись со мной.
– О нет.
– Да мы просто спокойно полежим, – пообещала она.
– Ты это и вчера говорила.
– Если мне не изменяет память, в том, что случилось вчера, была не только моя вина.
Вспомнив вчерашнее, оба засмеялись.
Он вытащил ее из гамака:
– Все равно я никогда в жизни больше сюда не лягу.
Нина подала ему руку, и они полчаса молча гуляли по лесу.
– Когда ты начинал, ты знал, что твоя жизнь будет такой? – спросила она через какое-то время.
– Какой?
– Что тебя будут оккупировать толпы фанатов, преследовать влюбленные девчонки, за тобой по пятам станут ходить фотографы…
– Ну, в общем-то знал, что такое бывает с теми, кто добился уж очень большого успеха, но не знал, что попаду в их число. Хотя попытаться хотел.
– Как же ты все это выносишь?
– Но эта жизнь и вознаграждает. Как здорово записать альбом с собственными песнями, а потом продать миллион копий. Знать, что твоя музыка настолько понравилась множеству незнакомых тебе людей, что они захотели слушать ее у себя дома. А разве не приятно петь свои песни перед тысячами и слышать, как они поют их вместе с тобой, чувствовать, что они нужны им? Ты понимаешь? Это означает успех. Это утверждает тебя в мысли, что твое дело нужно. Неужели ты не чувствуешь нечто подобное, Нина? Когда люди подходят к тебе на улице и говорят, какое удовольствие доставило им твое пение, как ты растрогала или вдохновила их… Это ведь так важно.
– Да, – согласилась она. – Но пока я тебя не встретила, никто не бросался на меня на улице, не мешал мне обедать и не шел за мной с фотоаппаратом в бакалею. Воздать должное исполнителю – это одно, а разрушать его личную жизнь и жизнь его близких – другое.
– А почему твой развод привлек такое внимание? – спросил он с любопытством.
– Потому что Филипп был тоже своего рода рок-звездой. Из-за его голубой крови и богатства. Его хорошо знали в Париже, Монте-Карло, Милане, в Беверли-Хиллз и Сан-Франциско. В итальянских кругах он был центром всего самого блестящего и родовитого. А наш развод был достаточно грязным, и на нем можно было спекулировать, – добавила она с отвращением в голосе.
Они остановились на зеленой поляне, и Люк предложил ей посидеть на солнышке. Нина некоторое время грустно молчала, и Люк понимал, что она думает о последних событиях и о том, что еще предстоит.
– Все это означает, что мы вообще не можем появляться на людях как нормальная пара? – спросила она наконец.
– Нет, – сказал твердо Люк. – Но в маленьких местечках и даже в маленьких городках, где не часто видят знаменитостей, всегда будет происходить нечто подобное. Поэтому-то, честно говоря, я и люблю Нью-Йорк. Кроме обычных фотографов и моих фанатов меня редко кто замечает. Жители Нью-Йорка привыкли к знаменитостям. Я могу там ходить по улицам, обедать в ресторанах, ходить за покупками. Здорово!