– У тебя был кто-то, когда мы встретились?
– Нет.
– Я помню, у тебя было назначено свидание.
– Я привык к тому, что у меня их много. Одной женщины у меня не было. А с тех пор как я тебя увидел, вообще ни с кем не хотел встречаться. – Люк долго и внимательно смотрел на Нину, затем сказал: – Я понимаю, как тебе тяжело. Мне тоже было бы трудно, если бы ты была…
– Секс-символом? – подсказала Нина.
– Я не секс-символ! Дай мне сказать. Если бы все было наоборот, я бы тоже, наверное, временами чувствовал страх, особенно если бы прошел через похожий развод.
– Вот именно, – печально сказала Нина.
– У тебя нет причин бояться меня, – сказал Люк твердо. – Как мне убедить тебя в этом?
«Просто скажи, что любишь», – подумала она, желая всем сердцем получить такой ответ. Пусть она у него не первая женщина, но обязательно останется последней. Этих слов Нина ждала от Люка.
Она успокаивающе улыбнулась ему:
– Меня все это гнетет. Я знаю, что ты… не ловелас.
Люк обнял ее и тяжело вздохнул:
– Я очень хотел бы снять с тебя этот груз, но не знаю как, разве что бросить петь и уйти в пустыню.
Нина невесело улыбнулась:
– Боюсь, отшельника из тебя не выйдет. Не тот темперамент. И уж конечно, я никогда не попрошу тебя бросить петь: ты так же сильно любишь свою работу, как я свою. Я бы возненавидела себя, если бы встала между тобой и твоей карьерой. Но как тебе самому удается со всем этим справляться?
Люк пожал плечами:
– Я не сразу этому научился. Думаю, что именно поэтому Сэнди… так не похож на других.
Вначале тебя все это просто с ног сбивает. Мне помогла суровая десятилетняя школа, которую я прошел. Она научила меня не обращать внимания на пинки, да и вообще многому.
С прессой у меня особые отношения. Я в контакте с несколькими серьезными журналистами и не обращаю внимания на других.
Нина свернулась клубочком рядом с Люком. Вот бы ей стать такой сильной. Но у нее не было в прошлом тех десяти лет, которые подготовили бы ее к роли возлюбленной рок-певца, уверенной в себе и умеющей ни на что не обращать внимания.
Она все еще не совсем пришла в себя после того вечера, и, если бы ей опять напомнили, что он рок-идол, ее нервы просто бы не выдержали. Поэтому они решили остаться дома и побыть вдвоем, как обычные люди.
«Как жаль, что он не оперный певец!» – улыбнулась про себя Нина, представив Люка поющим Верди. Вообще-то ему лучше бы подошел Вагнер.
Она слышала, как в спальне Люк по телефону кричит на Кейт. Он поставил на проигрыватель пластинку – оперу, возможно, для того, чтобы она не слышала, что он говорит. Крик наконец прекратился, хотя Люк еще минут десять продолжал говорить.
Когда он вошел в комнату, Нина спросила:
– Как только Кейт тебя выносит?
– Так же, как и ты. Но она не обладает твоими достоинствами. – Он перегнулся через спинку дивана и провел носом по ее щеке.
– Перестань. Я сказала тебе, что хочу сегодня посмотреть партитуру.
Люк уселся на другом конце дивана и какое-то время рассматривал Нину.
– Что ты на меня так смотришь?
– Пытаюсь представить тебя старой и седой.
– Если ты не оставишь меня в покое, я стану такой уже через три месяца.
– Ты и в старости будешь красивой. Колючей, но красивой.
– Тихо! Это лучшее место.
С пластинки звучало страстное сопрано. Нина с партитурой в руках слушала закрыв глаза.
– Я бы могла убить, чтобы мне дали спеть это, – сказала она, когда пластинка кончилась. – Как ты думаешь? – Она попыталась, как Люк, поднять одну бровь, но у нее не получилось.
– До сих пор не научилась? Смотри, как надо, – продемонстрировал он.
– Это нечестно. Ты знаешь, что у тебя преимущество.
– Я думаю, ты бы потрясла их в этой роли, дорогая.
– Если, конечно, я ее получу, – вздохнула Нина. – Хочешь послушать другую сторону?
– Кстати, о работе. Я хотел тебе сказать…
– Та сторона даже лучше…
– Я уже давно собирался…
– Интересно, согласится ли Джорджо работать в Нью-Йорке в следующем сезоне?
– Нина, ты меня слушаешь? – Люк бросил в нее подушку.
– Эй, – воскликнула Нина, – нечестно! Это я придумала. А ты придумай что-нибудь свое.
Люк бросил в нее две подушки.
– Это мои подушки. Осторожно: картина! Что ты делаешь! – Нина буквально зашлась от смеха.
Он бросился на нее, как вратарь, и они свалились на разбросанные подушки.
Нина каталась с ним по полу, задыхаясь от смеха. Все красивые хрупкие безделушки могли свалиться на пол.