Потом я заметил старую леди, которая живет в доме № 39, с другой стороны от дома миссис Ширз. Она в саду перед домом подравнивала живую изгородь электрической машиной для стрижки кустов. Я знал, что старую леди зовут миссис Александер и у нее есть собака. Такса. Поэтому я подумал, что миссис Александер — хороший человек, раз она любит собак. Но собаки с ней во дворе не было. Она осталась в доме.
На миссис Александер были джинсы и кроссовки, хотя старые люди обычно такого не носят. Джинсы — с пятном, а кроссовки — фирмы New Balance, с красными шнурками.
Я подошел к миссис Александер и спросил:
— Вы знаете что-нибудь о смерти Веллингтона?
Она выключила свою машину и ответила:
— Повтори-ка, что ты сказал. Я, видишь ли, немного глуховата.
Я повторил:
— Вы знаете что-нибудь о смерти Веллингтона?
Она ответила:
— Я слышала об этом вчера. Ужасно. Ужасно.
Я спросил:
— Вы знаете, кто его убил?
А она сказала:
— Нет, не знаю.
Я сказал:
— Кто-то должен что-нибудь знать, потому что человек, который убил Веллингтона, знает, что он это сделал. Разве что он сумасшедший и сам не понял, что произошло. Или у него амнезия.
Она ответила:
— Что ж, я думаю, ты прав.
Я сказал:
— Спасибо вам за помощь в моем расследовании.
А она спросила:
— Ты ведь Кристофер, верно?
Я сказал:
— Да. Я живу в доме № 36.
Она еще спросила:
— Мы ведь раньше не разговаривали, да?
Я сказал:
— Нет. Я не люблю разговаривать с чужими людьми. Но я провожу детективное расследование.
А она сказала:
— Я каждый день тебя вижу, когда ты идешь в школу.
Я на это не ответил.
Тогда она сказала:
— Очень мило с твоей стороны прийти поболтать со мной.
На это я тоже не ответил, поскольку то, что делала миссис Александер, называется беседой. Это когда люди говорят друг другу вещи, которые не являются вопросами и могут быть никак не связаны друг с другом.
Потом она прибавила:
— Даже если ты проводишь детективное расследование.
И я сказал:
— Еще раз спасибо.
Я уже собирался повернуться и уйти, когда она сказала:
— У меня есть внук твоего возраста.
Тогда я попытался тоже заняться беседой и сказал:
— Мне 15 лет, 3 месяца и 3 дня.
А она ответила:
— Ну, почти твоего возраста.
Потом мы некоторое время молчали, пока она не сказала:
— У тебя ведь нет собаки?
И я ответил:
— Нет.
Она сказала:
— Тебе, наверное, хотелось бы иметь собаку?
А я ответил:
— У меня есть крыса.
Она переспросила:
— Крыса?
Я сказал:
— По имени Тоби.
А она сказала:
— О…
Тогда я сказал:
— Большинство людей не любит крыс, поскольку думают, что они разносят заразу — какую-нибудь бубонную чуму. Но это только если они живут в канализации или приходят с кораблей, которые приплывают из разных стран, где есть всякие чужие болезни. На самом деле крысы очень чистоплотные. Тоби всегда умывается. И его не нужно выводить на прогулку. Я просто позволяю ему бегать по моей комнате, и это для него зарядка. А иногда он сидит у меня на плече или прячется ко мне в рукав, как в нору. Но в природе крысы не живут в норах.
Миссис Александер спросила:
— Может, зайдешь на чашечку чаю?
А я сказал:
— Я не захожу в дома к чужим людям.
Тогда она сказала:
— Ну, я могла бы принести что-нибудь сюда. Ты любишь лимонный сок?
Я ответил:
— Я люблю только апельсиновый сок.
И она сказала:
— К счастью, апельсиновый у меня тоже есть. А как насчет баттенберга?
А я ответил:
— Не знаю. Потому что я не знаю, что такое баттенберг.
Миссис Александер сказала:
— Это такое пирожное. В середине у него четыре квадратика — два желтых и два розовых, а вокруг посыпано марципаном.
И я спросил:
— Это длинное пирожное с квадратным поперечным сечением, которое разделено на альтернативно покрашенные квадраты равного размера?
А она ответила:
— Да. Наверное, можно описать его и таким образом.
Я сказал:
— Я думаю, мне понравились бы розовые квадраты, но не желтые, потому что я не люблю желтый цвет. И я не знаю, что такое марципан, поэтому я не знаю, нравится ли он мне.
Она сказала:
— Боюсь, марципан тоже желтого цвета. Может, лучше вместо этого принести печенья? Ты любишь печенье?