– И после победы вы намерены вернуться туда?
– Может, вернусь, а может и нет. Хорошо бы начать все с чистого листа.
Мэри Кавендиш заинтересованно повернулась ко мне.
– А если бы вы получили возможность дать волю своим склонностям, какую карьеру вы бы избрали?
– Ну… так сразу и не скажешь…
– Что, неужели у вас нет склонности ни к чему? Ведь у каждого есть какое-нибудь тайное увлечение, пусть даже самое нелепое!
– Боюсь, как бы вы не подняли меня на смех.
Она улыбнулась.
– Расскажите, и мы это проверим.
– Что ж, в глубине души я всегда лелеял мечту стать детективом!
– То есть, настоящим, как бравые парни из Скотленд-Ярда? Или как Шерлок Холмс?
– Да здравствует старина Холмс! Но, если серьезно, эта профессия меня и впрямь ужасно привлекает. В свою бытность в Бельгии я встретил одного тамошнего сыщика, очень известного. Его рассказы и зажгли во мне страсть к расследованиям запутанных дел. Замечательный малый! Он часто повторял, что успешная детективная работа – это всего лишь вопрос метода. Моя система основана на его теории, хотя, конечно, я всячески ее развил и усовершенствовал. Забавный он человечек, такой, знаете, франтоватый и напыщенный, но при этом большая умница.
– Люблю хорошие детективы, – вступила в беседу мисс Говард. – Но сколько же в них чепухи! Виновный обнаруживается в самой последней главе. Собравшиеся поражены до глубины души. Немая сцена. Да случись подобное в реальной жизни, все давно бы сообразили, кто преступник.
– Множество преступлений так и остаются нераскрытыми, – возразил я.
– Я не полицейских имею в виду, а людей, которые напрямую в этом замешаны. Членов семьи. Их-то не обманешь. Они с самого начала все знают.
Меня позабавила ее уверенность.
– Хотите сказать, если бы вы оказались причастны к преступлению, скажем, к убийству, то сразу смогли бы вычислить виновника?
– Вне всяких сомнений. Конечно, было бы трудно доказать это кучке юристов. Но я бы нутром почувствовала убийцу, окажись он рядом со мной.
– Почему обязательно «он»? А вдруг это будет «она»? – подзадорил я мисс Говард.
– Подобное не исключено. Но убийство обычно ассоциируется с насилием, а стало быть – с мужчинами.
– Если только речь идет не об отравлении. – Я вздрогнул, услышав что эти слова произносит чарующий голос миссис Кавендиш. – Только вчера доктор Бауэрштейн говорил мне, что из-за невежества медиков, большинство которых не способны распознать мало-мальски необычный яд, отравителям сошло с рук не одно убийство.
– Полно, Мэри! Что за ужасы ты рассказываешь? – возмутилась миссис Инглторп. – У меня прямо мурашки по коже, могильным холодом повеяло! А, вот и Синтия наконец-то!
По лужайке легко бежала девушка в форме добровольческого отряда общества Красного Креста.
– Право же, Синтия, сегодня ты чересчур припозднилась! Знакомьтесь, мистер Гастингс – мисс Мёрдок.
Синтия Мёрдок была цветущим юным созданием, полным жизни и задора. Она скинула форменную шапочку и я залюбовался золотисто-каштановыми локонами, тяжелой волной упавшими ей на спину и восхитился белизной маленькой ручки, протянутой за чашкой чая. Будь ее глаза и ресницы чуть темнее, Синтия по праву могла бы считаться красавицей.
Она плюхнулась на траву у ног Джона и с улыбкой приняла от меня тарелку с бутербродами.
– И вы садитесь вот сюда, рядом со мной. Здесь намного приятнее.
Я послушно сполз на землю со своего кресла.
– Слышал, вы трудитесь в Тэдминстере, мисс Мёрдок?
– Точнее, вкалываю как проклятая, – кивнула она.
– Уж не хотите ли сказать, что вами там помыкают?
– Пусть только попробуют! Я бы на это посмотрела! – гордо выпрямилась она.
– Одна моя кузина устроилась сиделкой в госпиталь, так вот она панически боится профессиональных медсестер.
– Ничуть не удивлена, мистер Гастингс. Вы и понятия не имеете, каковы эти медсестры на самом деле! Кошмар и скрежет зубовный! Слава богу, я им не подчиняюсь. Я работаю в больничной аптеке.
– И многих вы уже отравили? – поддразнил я. Синтия ответила улыбкой:
– О, счет идет на сотни!
Но тут ее подозвала миссис Инглторп.
– Синтия, не могла бы ты написать для меня пару строк под диктовку?
– Сию минуту, тетя Эмили!
Что-то в голосе Синтии и той готовности, с которой она сорвалась с места, напомнило мне о ее зависимом положении. С какой бы добротой миссис Инглторп ни относилась к девушке, она явно не позволяла ей забыть о своем статусе в этом доме.
Хозяйка вновь обратила на меня благосклонный взор.