По закону подлости, только после того, как инспектор сдернул простыню с третьего топчана, Гизела Оберман разразилась отчаянным рыданием. Макс удерживал ее двумя руками, инспектор помогал. Потом он сказал:
– Вы уверены, фрау Оберман? Посмотрите еще раз.
Женщина через силу взглянула еще раз на мертвеца и сквозь рыдания, заикаясь, выдавила:
– Да-а-а…
Вдвоем, под руки, они вывели рыдающую Гизелу из «холодильника» и усадили ее в кресло в кабинете Фрица Ниммера. Инспектор занялся оформлением бумаг, а Макс стал успокаивать Гизелу, пытаясь говорить ей какие-то слова, не оказывающие ни малейшего воздействия на плачущую женщину.
Закончив с бумагами, Ниммер предложил Гизеле подписать протокол опознания. Дрожащей рукой, не глядя в бумаги, она подписала.
– Подпишите и вы, господин Вундерлих.
– Но я не знал Вальтера Обермана.
– Ничего страшного. Я пометил здесь, что вы подтверждаете, что фрау Оберман опознала мужа.
Макс не возражал и, расписавшись, спросил:
– Есть какие-то первые результаты, господин инспектор? Производилось ли вскрытие?
– Да. На теле не было никаких признаков насилия. Было произведено вскрытие, в желудке обнаружены остатки яда, вызывающие аритмию, которая приводит к полной остановке сердца. На место обнаружения тело было доставлено автотранспортом и положено на обочину в положении, как будто человеку стало плохо с сердцем, от чего он якобы потом и умер. Часто применяемая уловка. Помогает сбить со следа и затянуть время розыска. А вообще-то вопрос сложный. Мы возбудили уголовное дело, но пока никаких зацепок. Вы будете как-то участвовать в розыске?
– Да, господин Ниммер. Фрау Оберман хорошая приятельница моей помощницы, и я тоже приложу усилия для расследования обстоятельств смерти Вальтера Обермана.
– Да, господин Вундерлих, хуже от этого не будет. Оставьте ваши контакты.
Они обменялись визитками. Потом Ниммер встал и подошел к Гизеле Оберман.
– Фрау Оберман, мы доставим тело вашего мужа через два дня. Ваш адрес у нас есть. Вы можете заниматься организацией погребения. О ходе расследования мы будем вам сообщать.
Всхлипывая, она кивнула.
Было совсем темно, когда они въехали во Франкфурт. Макс довел Гизелу до самого порога дома, где им открыла дверь дочь Лаура. Увидев зареванную мать, Лаура все поняла и принялась жалобно скулить.
Побыв еще некоторое время возле женщин, Макс покинул дом, пообещав скоро позвонить.
11
Сыщик Макс Вундерлих находился в доме, где когда-то жила счастливая и относительно многочисленная семья Оберман. Теперь от нее остались только двое – мать и дочь.
Гизела Оберман с опухшим от слез лицом, вся в черном, неподвижно сидела за столом, положив на него вытянутые руки, и смотрела в одну точку. Макс проследил за ее взглядом и понял, что предметом ее пристального внимания был висящий на стене портрет ее теперь уже покойного мужа. Собственно, портретом назвать фотоснимок было трудно. Это была просто половинка крупной фотографии, где Гизела и Вальтер были сняты вместе где-то на отдыхе. Теперь Гизела была отрезана ножницами, а оставшуюся часть обрамляла черная лента.
Двенадцатилетняя Лаура переносила боль утраты лучше матери. Тем не менее она бесцельно бродила по дому, глядя в пол и изредка украдкой бросая на мать робкие, полные сострадания взгляды. Ей совсем было непонятно, что здесь делает господин Вундерлих, когда у них такое горе. Пройдя в очередной раз возле матери, она споткнулась о ножку стула и едва не упала. Гизела вышла из оцепенения и, с трудом сглотнув, тихо сказала:
– Лаура, сядь куда-нибудь, не маячь… Например, на диван рядом с господином Вундерлихом.
Девочка послушно опустилась рядом с сыщиком и хмуро глянула на него.
Воспользовавшись ситуацией, Макс сказал:
– Фрау Оберман, Вальтера не вернуть, а мы должны приложить все усилия, чтобы найти его убийцу. – Потом, помедлив, добавил: – Кроме того, надо попытаться раскрыть тайну медальона, что, я не исключаю, принесет пользу и вам с дочерью.
Лаура завозилась на диване и вопросительно глянула на мать. Гизела ответила взглядом, который говорил, что в данный момент она не собирается ей что-то объяснять.
Макс решил продолжить свой монолог:
– Фрау Оберман, я хотел бы посмотреть все, что относится к семейному архиву. Это пока единственный источник, из которого мы сможем извлечь что-то ценное.
– Что вы имеете в виду, Макс?
– Семейную переписку, фото, какие-то старые вырезки из старых газет… Все, что хранила ваша свекровь, а после нее, вероятно, ваш муж.