Три дня спустя я очнулся на больничной койке. Память о той трагической ночи в моем больном мозгу восстанавливалась мучительно и медленно. С удивлением в том, кто за мной ухаживал, я признал Хейли, верного помощника Моксона. Отвечая на мой недоуменный взгляд, он подошел ко мне и улыбнулся.
– Расскажите мне, – попросил я. Голос мой был слаб, и я повторил: – Расскажите мне обо всем, что вам известно.
– Конечно, – отвечал он. – В бессознательном состоянии вас вынесли из горящего дома Моксона. Никому не известно, как вы там оказались. Это вам придется объяснять уже самостоятельно. Неясна и причина пожара. Я-то думаю, что в дом ударила молния.
– А Моксон?
– Вчера похоронили. То, что от него осталось.
Видимо, этот молчаливый человек все-таки мог разговаривать. И даже умел быть мягким и деликатным, когда приходилось говорить о страшных вещах.
Несколько мучительных мгновений я колебался, но все же задал вопрос:
– А кто же меня спас?
– Ну, если вам так интересно… Это был я.
– Спасибо вам, мистер Хейли, да благословит вас Господь! А спасли вы это ужасное творение рук своих – автоматического шахматиста, который убил своего изобретателя?
Мой собеседник долго молчал, глядя в сторону. Потом обернулся ко мне и мрачно спросил:
– Так вы знаете?
– Да, – ответил я, – я видел, как он убил Моксона.
С тех пор прошло много лет. Если бы меня спросили сегодня, думаю, я не был бы так уверен в ответе.
Средний палец правой ступни
Всем в округе было хорошо известно, что в заброшенном доме Ментона обитает привидение. Никто из обитателей окрестных ферм, никто из жителей ближнего городка Маршалл, что в миле от упомянутой усадьбы, находясь в здравом уме, даже и не думал сомневаться в этом. Нашлось, правда, несколько чокнутых, которые сомневались, но на то они и ненормальные, чтобы сомневаться в вещах очевидных. А доказательства того, что в доме Ментона бродит привидение, имелись: во-первых, потому, что нашлись тому беспристрастные свидетели, а во-вторых, сам дом. Конечно, показания очевидцев можно оспаривать, особенно употребляя доводы, которые умы зловредные применяют обычно в спорах против умов простых и открытых, но факты, основательные и убедительные, говорят сами за себя.
Прежде всего, дом Ментона пустовал уже более десяти лет вместе со всеми своими пристройками, постепенно разрушался, приходя в упадок. И обстоятельство это никто не мог игнорировать. Дом стоял на пустынном участке дороги из Маршалла в Хэрристон среди пустоши, некогда бывшей фермерскими угодьями, где еще и теперь торчат останки догнивающего забора среди колючих кустов ежевики, укрывшей каменистую и бесплодную, давно не тронутую плугом землю. Сам же дом был в довольно приличном состоянии, хотя порядком отсырел и нуждался в особом внимании стекольщика. Последнее объяснялось главным образом тем, что младшее поколение мужской части населения округи таким оригинальным способом стремилось выразить свое неодобрение жилищам, лишенным жильцов.
Дом был двухэтажный, почти квадратный, с единственной дверью по фасаду и двумя окнами по обе стороны от нее, доверху заколоченными досками. Окна над ними не были защищены, и потому комнаты второго этажа были открыты всем дождям и солнечному свету. Все вокруг дома заросло сорной травой. Несколько некогда тенистых деревьев явно пострадали от напора стихий – они росли, склонившись в одну сторону, словно пытаясь бежать из этого места. То есть, как совершенно справедливо выразился штатный юморист местной газеты, «предположение, что в доме Ментона крепко пошаливают привидения, напрямую следует из его внешнего вида». Тот факт, что около десяти лет назад мистер Ментон счел необходимым встать однажды ночью с постели и перерезать горло своей жене и двум маленьким ребятишкам, а затем скрыться в неизвестном направлении, несомненно, содействовал распространению мнения, что это место необычайно приспособлено для сверхъестественных явлений.
Однажды летним вечером к этому дому подъехал экипаж. В нем находилось четверо мужчин. Трое, не мешкая, вышли, и тот, кто правил лошадьми, стал привязывать их к единственному столбу, оставшемуся от того, что некогда было оградой. Четвертый остался сидеть в экипаже.
– Идемте, – произнес, подходя к нему, один из его спутников. – Это и есть то самое место.
Человек, к которому он обратился, не двинулся с места, но отреагировал такими словами.
– О Господи, – сказал он, – это ловушка… И мне кажется, что вы в ней участвуете.
– Вполне возможно, – отвечал другой, тоном слегка презрительным, вызывающе глядя прямо в глаза собеседнику. – Однако не забывайте, что выбор места, с вашего же согласия, был предоставлен противной стороне. Конечно, если вы боитесь привидений, то…