Р. Г. Скрынников сообщает также, что перед своим “превращением” в сына Ивана Грозного будущий самозванец прислуживал “в доме священника в Могилеве… За неблагонравное поведение священник высек его и выгнал из дома… В этот момент его и заприметили ветераны московского похода Лжедмитрия I. Один из них, пан Меховецкий, обратил внимание на то, что голодранец “телосложением похож на покойного царя” (с. 194), то есть Лжедмитрия I, — и уговорил его стать самозванцем.
Несомненно, есть немалые основания объявить эти сообщения русофобскими. Подумайте только: какое-то ничтожество, к тому же высеченное за “неблагонравное поведение”, очень многие русские люди признали царем; ему долго “служил” будущий Патриарх веся Руси и отец первого Романова Филарет! Впрочем, что поделаешь — это горестная для русских историческая правда Смутного времени, с которой приходится смириться.
Но каким образом в изложении почерпнутых из достоверных источников (к тому же независимых друг от друга) биографических сведений об одном жившем почти 400 лет назад еврее усматривают “антисемитизм” — это в сущности непонятно. А особенно странно и даже возмутительно, что выходящий в Москве журнал “Вопросы истории”, сообщая об инсинуации техасского адъюнкт профессора, никак не выразил своего отношения к ней и тем самым фактически к ней присоединился… По-видимому, редакция журнала хотела продемонстрировать свою принадлежность к современной “цивилизации”, которая напрочь запрещает публиковать какие-либо не могущие вызвать чувства восторга сведения, относящиеся к евреям.
Это историографическое отступление достаточно ясно показывает, до каких “крайностей” дошла ныне “борьба с антисемитизмом”, широко развернувшаяся в России еще в начале XX века. И вполне очевидно, что главная “вина” всех тогдашних “черносотенцев” состояла именно в том, что они не подчинялись запретам и осуществляли свободу слова в еврейском вопросе. Их постоянно обвиняли в том, что их публичные выступления будто бы вызывали погромы. Но это была безусловная ложь: как показано в предыдущей главе, погромы — за исключением тех, которые в 1906 году имели место в Польше и Латвии — разразились до того, как вышел первый номер газеты Союза русского народа и прозвучали первые публичные речи его ораторов, а после 1906 года противоеврейских погромов вообще не было. Напомню также, что председатель Союза русского народа в 1906 году печатно определил погромы как “преступление”.
Таким образом, дело шло именно и только о свободе слова в одной из очень существенных проблем общественной жизни России. И в глазах нынешних “обличителей” главная “вина” всех “черносотенцев” — их несогласие с запретом на любую критику евреев.
В настоящее время это понемногу начинают признавать все стремящиеся к сколько-нибудь объективному освещению событий авторы. Так, в издающемся сейчас правительственном (учрежденном в 1992 году Государственной архивной службой Российской Федерации) журнале “Исторический архив” читаем: “20 сентября 1918 года Меньшиков (речь идет о выдающемся “черносотенном” публицисте. — В.К.) был расстрелян на берегу Валдая. Его обвинили в организации монархического заговора и издании подпольной черносотенной газеты, призывающей к свержению Советской власти. На самом деле Меньшикова настигла месть за статьи антисемитского характера”. 100
Стоит отметить что авторы этого текста, В. Ю. Афиани и М. В. Бельдова, раскрывая истинный смысл жесточайшего послереволюционного террора против “черносотенцев” (на тех же “основаниях”, что и М. О. Меньшиков, были тогда расстреляны Б. В. Никольский, А. И. Дубровин, священник И. И. Восторгов и многие другие), вместе с тем в избранной ими формулировке “настигла месть” (речь идет о расстреле за уже давние статьи!) по сути дела оправдывают палачей, которые к тому же — о чем умалчивают авторы — убили М. О. Меньшикова “на глазах… шестерых малолетних детей…” 101
Как уже говорилось, необходимо разобраться в самом этом слове, этом термине “антисемитизм”, который издавна употребляют в качестве почти безотказного оружия. В словарях “антисемитизм” определяется как “вражда”, “ненависть”, “непримиримое отношение” к евреям, — подразумевается, понятно, к евреям вообще, то есть всем людям, имевшим, так сказать, “несчастье” принадлежать к этой национальности, — совершенно независимо от их воззрений и поступков.
Вполне естественно, что антисемитизм в этом действительном значении сего слова неприемлем для преобладающего большинства людей мыслящих, способных подняться над охватившей их в силу каких-либо жизненных обстоятельств чисто эмоциональной настроенностью, — хотя, конечно, были и есть люди, порабощенные такой настроенностью.
Были этого рода люди и в орбите “черносотенцев”, однако те, кто обвиняют в антисемитизме движение в целом и его основных деятелей, заведомо лгут или, в лучшем случае, заблуждаются. Это становится ясно хотя бы из следующего достаточно знаменательного факта.
В своем уже не раз упомянутом обстоятельном обзоре событий 1905-1908 годов левый кадет В. П. Обнинский писал, как в разгар революционных событий влиятельный “черносотенец”, богатый рыботорговец И. И. Баранов произнес речь, в которой “уверял, между прочим, что “евреи в члены союза (русского народа. — В.К.) безусловно не принимаются, хотя бы и исповедовали православную веру”…”. Приведя это высказывание, В. П. Обнинский счел нужным тут же опровергнуть это “уверение” и сообщить, что “оба органа печати, обслуживавшие союз, — “Московские ведомости” и “Россия” — руководились в то время лицами еврейского происхождения”(!). 102
Нельзя исключить, что “непросвещенный” купец Баранов был антисемитом в точном, собственном смысле слова. А поскольку он финансировал “черносотенные” организации и даже назывался “казначеем”, он мог себе позволить высказывать свое “особое” мнение; по некоторым сведениям, выдвинутое им “требование” даже было введено в один “черносотенный” документ. Но тем не менее факт остается фактом: евреи, о которых писал Обнинский, играли исключительно существенную роль в “черносотенном” движении. Через 80 лет после Обнинского о них писал уже известный нам советский историк А.Я. Аврех. Процитировав опубликованную редактором газеты “Россия” И-Я. Гурляндом статью, которая в глазах этого историка имела заведомо антисемитский характер (о ней еще пойдет речь), А.Я. Аврех с не совсем ясной целью добавил:
“Комментарии, как говорится, излишни, но стоит сказать, что Гурлянд был евреем, как и знаменитый Грингмут — первый основатель первого “Союза русского народа” (правда, под другим названием)”. 103
О В. А. Грингмуте уже говорилось в предыдущих главах; все же будет уместно напомнить, что он действительно был основоположником и главой первой по времени политической “черносотенной” организации — Русской монархической партии (впоследствии она почти целиком влилась в Союз русского народа) и редактором наиболее основательной “черносотенной” газеты “Московские ведомости”. Его литературная деятельность была весьма значительной, и составители современного биографического словаря “Русские писатели. 1800-1917” сочли необходимым посвятить ему солидную статью. Правда, принципиально объективный тон, присущий в целом этому словарю, в статье о В. А. Грингмуте (как и о других “черносотенных” литераторах) не выдержан; говорится, например, что “имя Грингмута стало нарицательным, обозначая рьяного черносотенца, погромщика(!) и обскуранта”. К тому же составители предпочли “завуалировать” национальную принадлежность В. А. Грингмута, назвав его “выходцем из Германии”. 104