Одновременно проводился и такой опыт. Г. А. Кожевников просил Дурова внушить Марсу весьма сложную команду: выйти из гостиной в переднюю, подойти к столику с телефонным аппаратом, взять в зубы телефонную адресную книгу и принести ее в гостиную.
В. Л. Дуров брал морду Марса в руки и полминуты фиксировал на ней взгляд, передавая ей мысленно-образно приказ. Затем собака отпускалась для исполнения.
«Собака устремилась в переднюю, поднялась на задние лапы у шкафчика в прихожей, но не найдя в нем ничего, опустилась и подошла к подзеркальному столику, опять поднялась на задние лапы, стала что-то искать; но не взяв ничего, подошла к телефонному столику, поднялась на задние лапы, зубами достала из-под телефонного аппарата адресную книгу и принесла в гостиную».
В течение опыта все находились в гостиной, в передней Марс был один. За действиями его наблюдал профессор Кожевников через щелку в двери. Сам В. Л. Дуров был вне поля зрения и не мог подать Марсу никакого сигнала.
Свидетелем этих опытов был известный в то время Б. Б. Кажинский, один из первых убежденных сторонников существования телепатической связи в природе.
Попутно следует заметить, что особо высокой чувствительностью к телепатии обладают кошки. Они реагируют даже на мысленный образ, создаваемый сознанием (т, е, мыслью) человека. Так, если в комнате, где сидит кошка, четко представить себе в углу комнаты собаку, то через некоторое время кошка начнет проявлять признаки беспокойства и реагировать так, как будто в самом деле в углу комнаты сидит собака.
Это, уважаемый читатель, еще раз подтверждает, что наши мысли структурированы в тонкополевом пространстве.
Для убедительности реальности существования гипнотической и телепатической связи приведу еще примеры.
Один из них подробно описан известной русской путешественницей и основательницей Европейского теософского общества Е. П. Блаватской.
"Индусский вельможа Такур-Гулаб вел полемику с выпускником Королевского Института Британских архитекторов господином У., который не верил в возможность мысленного воздействия одного человека на другого.
Индус-проводник Нараян (слуга Такура) сидел неподвижно на песке, обхватив колена руками, и молчал, глядя на Такура.
У, раскрыл папку и стал рисовать пейзаж озера, продолжая полемику с Такуром. Вскоре эскиз был готов.
– Я закончил, – сказал У., собирая папку и краски.
– Дайте посмотреть, – лезли к нему мисс Б, и подошедший полковник. Мы взглянули на свежий, еще мокрый рисунок и.., остолбенели: вместо озера с его синеющим в бархатистой дали вечернего тумана лесистым берегом, пред нами являлось прелестное изображение морского вида. Густые оазисы стройных пальм, разбросанные по изжелта-белому взморью, заслоняли приземистый, похожий на крепость туземный бенглоу, с каменными балконами и плоской крышей. У дверей бенглоу – слон, а на гребне пенящейся белой волны – привязанная к берегу туземная лодка.
– Да где же вы взяли этот вид? – недоумевал полковник. – Для того, чтобы рисовать виды из головы, не стоило сидеть на солнце…
– Как из головы? – отозвался возившийся с папкой У. – Разве озеро не похоже?
– Какое тут озеро?!. Вы, видно, рисовали во сне.
И в это время вокруг полковника столпились все наши путники. И рисунок стал переходить из рук в руки. Вот и Нараян, в свою очередь, ахнул и остановился в полном изумлении.
– Да это же «Дайри-Воль» – поместье Такура! – провозгласил он. – Я узнаю его. В прошлом году во время года я жил в нем два месяца.
Я первая поняла, в чем дело, но молчала. Уложив вещи, У, подошел наконец вяло и не торопясь, как будто сердясь на глупость зрителей, не узнавших в море озера:
– Полноте шутить и выдумывать, пора ехать. Отдайте мне эскиз… – Но получив его, он при первом взгляде страшно побледнел. Жаль было смотреть на его глупо-растерянную физиономию. Он поворачивал злополучный эскиз вверх, вниз, наизнанку, и не мог придти в cебя от изумления. Затем он бросился как угорелый к уложенной уже папке и, сорвав завязки, разметал в одну секунду сотню эскизов и бумаг, как бы ища чего-то… Не найдя желаемого, он снова принялся за рисунок, и вдруг, закрыв лицо руками, обессиленный и точно сраженный, опустился на песок.
Мы все молчали, изредка переглядываясь и даже забывая отвечать Такуру, стоявшему уже на пароме и звавшему нас ехать.
– Послушайте, У., – ласково заговорил с ним добродушный полковник, словно обращаясь к больному ребенку. – Скажите, вы помните, что вы рисовали этот вид?..
Англичанин долго молчал, наконец произнес хриплым, дрожащим от волнения голосом:
– Да, я помню все. Конечно, я его рисовал, но рисовал с натуры, рисовал то, что видел все время перед своими глазами. Вот это-то и есть самое ужасное!
– Но почему же такое «ужасное»? Просто временное влияние одной могучей воли над другой, менее мощной. Вы просто находились под «биологическим влиянием», как говорил Крукс.
– Вот это именно и страшит меня. Теперь припоминаю все. Более часа я рисовал этот вид: я его увидел с первой минуты на противоположном берегу озера и, видя его, все время не находил в этом ничего странного-. Я вполне сознавал, или скорее воображал, что рисую то, что все видят перед собой. Я совершенно утратил воспоминание о береге, как я его видел за минуту до того, и как я его снова вижу. Но как объяснить это? Великий Боже! Неужели эти проклятые индусы действительно обладают тайной такого могущества? Полковник, я сойду с ума, если буду верить этому!..
– Но зато, – шепнул ему Нараян с блеском торжества в пылающих глазах, – вы теперь не в состоянии более отвергать великую древнюю науку йогвидьи моей родины!..
У, не отвечал. Шатаясь, словно пьяный, он взошел на паром и, избегая взгляда Такура, сел спиной ко всем у края и погрузился в созерцание воды".
Так не очень образованный индус Такур убедил высоко-образованного англичанина У, в возможности изменения в своем сознании картины под действием совершенно незамеченного гипноза.
Другой весьма занимательный случай описывают А. П. Дубров и В. И. Пушкин. На базарной площади небольшого индийского города дед с внуком демонстрировали фокусы. Эти фокусы состояли в том, что дед и внук садились на землю друг против друга в позе лотоса, между ними находился моток толстой веревки. Когда их окружала толпа зевак, дед вставал, брал за конец веревки и ловким броском вверх превращал веревку в жесткий шест. После этого внук залезал по этому «шесту» на самый верх и приветствовал оттуда всех зрителей. Затем вновь опускался на землю и вновь садился в позе лотоса.
Зрелище это было весьма интересным, и дед с внуком вполне обеспечивали себе безбедное существование.
Но вот однажды английский журналист, восхитившись «фокусами», решил все заснять кинокамерой. Каково же было его изумление, когда после проявления пленки он обнаружил, что дед с внуком с самого начала и до конца сеанса не сходили и с места.
Стало быть, дед своим сознанием формировал в окружающем их пространстве такую энергополевую структуру, которая воспринималась всеми как реальные действия. Лишь кинокамера не поддалась гипнозу. А жаль!
Оба рассмотренных случая находят себе объяснение в рамках современной модели мироздания, однако надо признать, что строгое научное объяснение феномену гипноза может быть дано лишь после досконального изучения физических свойств тонкополевых структур. А до того времени всякие гипнотические сеансы и впредь будут рассматриваться как некие чудесные явления, достойные сценического искусства.
Вот один из примеров. Известный гипнотизер В. Авдеев, обращаясь к зрителям, заявляет: «Сейчас вы войдете в особое состояние психики, в котором не работает логическое мышление. Вы будете мыслить образами, подобно великим художникам и музыкантам. В вашем сознании возникнут яркие картины – настолько живые и отчетливые, что их трудно будет отличить от реальности. Вы будете слышать и видеть, вдыхать запахи, чувствовать вкус, ощущать воображаемые предметы более отчетливо, чем настоящие…»
Артист говорит все это громко и спокойно, немного нараспев, словно убеждает маленьких детей. И зрители-добровольцы ведут себя как дети, закрыв глаза, послушно выполняют указания наставника. На их лицах написано выражение спокойствия, сосредоточенности и какой-то духовной просветленности.