Она вышла из машины и поднялась по трем ступенькам к входной двери. Открыв ее и оказавшись внутри, она подождала пару минут, чтобы посмотреть, что произойдет. Боясь, что вернутся воспоминания о тех побоях, которые ей наносил Майк, но этого не произошло. На самом деле она ничего не почувствовала. Энни вошла в свою гостиную, которая когда-то была полна разномастной старинной крашеной мебели. Теперь это только пустая оболочка. Все было упаковано и хранилось в одном из амбаров ее брата на ферме в аббатстве Вуд.
Единственным утешением был ковер, который она постелила как раз перед тем, как Майк попытался ее убить, он все еще пах свежестью. Энни прошла на кухню и проверила шкафы. Там были пара кружек, тарелка, две вилки и ложка – по крайней мере, необходимая часть столовых приборов имеется. Она навела в тазу мыльную воду, чтобы замочить посуду. Стоило сходить за продуктами. На самом деле ей нужно купить совсем немного, ведь она собиралась дождаться, пока Уилл уйдет на работу, и вернуться за всеми своими вещами. Придется это сделать, потому что у нее не так много свободных денег.
Повернувшись, чтобы посмотреть на дверь кухни, в которой Майк решил разбить ее затылок, Энни ожидала, что будет расстроена. Но единственное, что она почувствовала, это облегчение от того, что все еще жива, даже если ее жизнь один гребаный бардак. Она вбежала вверх по лестнице, чтобы проверить спальни и включить отопление, чтобы нагреть дом. Сегодняшняя погода совсем не походила на летнюю. Она даже не заглянула в хозяйскую спальню, вместо этого сразу прошла в гораздо меньшую гостевую комнату, которая выходила на обсаженную деревьями улицу. Этот дом определенно не был таким красивым, как у Уилла, но все же это ее дом, и пришло время вернуться обратно.
Слезы наполнили ее глаза, но она сморгнула их. Энни мечтала провести остаток своей жизни с Уиллом, но она не позволит ему обращаться с ней как с дурой. Она сняла простыню, встряхнула все покрывала и наволочки, а затем снова надела. Ими никто не пользовался, так что стирать смысла нет, она просто проверяла, нет ли пауков и пыли.
Энни повернулась, чтобы выглянуть в окно, и увидела маленькую девочку, стоявшую на ступеньке у ее входной двери. На ней было длинное белое хлопчатобумажное платье, а платиновые светлые волосы были разделены пробором посередине и заплетены в две косы. Энни не узнала в девочке ни одного из соседских детей. Бедняжка, должно быть, замерзла, потому что сегодня дул сильный ветер. И тут Энни заметила, что мусор на улице в бешенстве носится по асфальту, а волосы и платье девочки совсем не шевелятся.
Энни оглядела улицу, проверяя, нет ли поблизости других людей, но единственным был пожилой мужчина через дорогу, который держался за свою потрепанную старую фетровую шляпу, чтобы ее не сдуло ветром. Ее сердце бешено заколотилось, а ладони стали влажными. Девочка не двинулась с места, продолжая смотреть на нее. Энни прижалась лицом к стеклу и открыла рот, чтобы заговорить с ней, но девочка приложила палец к губам, заставив ее замолчать. Затем она повернулась и спустилась по первым двум ступенькам... К тому времени, как девочка должна была коснуться третьей ступеньки, она совсем исчезла.
Сбежав вниз по лестнице, Энни открыла дверь. Девочки нигде не было. Энни вышла из дома и спустилась по ступенькам, чтобы проверить улицу. Оказавшись на нижней ступеньке, она услышала хруст под своим ботинком, остановившись, наклонилась и подняла сломанную игрушечную фигурку. Это оказалась голова и тело без рук и ног. Довольно жуткая игрушка, потому что, кого бы она не изображала, персонаж выглядел слишком старым, его волосы были седыми. Энни оглядела пустынную улицу, потом повернулась и пошла обратно в дом. Она прошла на кухню, открыла один из пустых ящиков и бросила туда фигурку. Ей было не по себе, но она чувствовала, что это может быть важно. Возможно, девочка играла с фигуркой, когда была жива.
Как бы Энни не хотелось признавать это, она знала, что девочка мертва, нормальные дети не исчезают в воздухе. Если бы Джейк оказался здесь, у него бы точно случился припадок.
***
Снаружи просигналил автомобильный гудок, и Уилл встал с кровати. Спустился вниз и поднял перевернутую фотографию. Он поцеловал палец и прижал его к губам Энни — «Прости, детка».
В коридоре все еще пахло несвежей рвотой, и желудок снова скрутило. Он открыл входную дверь и вдохнул свежий воздух, подняв руку, чтобы помахать офицеру, ожидавшему его в патрульной машине. Захлопнув дверь, он спустился по ступенькам и открыл дверцу машины. — Как жизнь, Шон?
— О, ты же знаешь, как это бывает, Уилл, одно и тоже дерьмо изо дня в день и все такое.
Уилл кивнул. Он точно знал, что Шон имел в виду. — Ну так что произошло?
— Я не был на месте преступления, но слышал, как по рации передали, что какая-то старуха нашла на церковном дворе мертвую женщину. С тех пор все будто сошли с ума.
— Господи. Можно подумать нам нужны еще какие-то убийства. Я так понимаю, надеяться на смерть по естественной причине не приходится?
— Нет, судя по тому, что я слышал по рации. Они кричали о том, чтобы криминалисты поставили там палатку, чтобы прикрыть тело. Я говорил со Смити, который охраняет место преступления, он сказал, что она была совершенно голая.
— Плохо, Шон, очень плохо.
Вдали виднелась колокольня церкви, и Уилл подумал, что отдал бы все на свете, лишь бы оказаться где-нибудь в другом месте. Но он отодвинет свои проблемы на задний план и сделает все возможное для тех, кто нуждался в его помощи. Они уже не могли задаваться вопросом, что же с ними случилось — в отличие от него.
27 июня 1984 года
Отец Джон хотел поговорить с Софи без Бет, но это было невозможно. Бет видела, что что-то происходит, но не хотела признавать этого. Он проснулся ночью после ужасного сна, в котором играл в перетягивание каната. Он был с одной стороны, а человек-тень с другой — Софи была веревкой. Когда он открыл глаза, его волосы прилипли к голове от пота. В комнате стоял ужасный запах гниющих овощей. Он сел и потянулся, чтобы включить прикроватную лампу, принюхался, потом вскочил с кровати и включил основной свет, потому что лампа отбрасывала слишком много теней.
Прошло много лет с тех пор, как он сталкивался с этим специфическим запахом, и он чувствовал себя неуютно. Человек-тень был здесь — в его комнате. Джон знал, что бы это ни было, оно не сможет прикоснуться к нему в доме, который принадлежит Богу, но его пугало, что оно все еще верит, что может идти, куда захочет. Чем скорее отец Роберт вернется из Манчестера, тем лучше, потому что в этот самый момент Джон чувствовал себя оскверненным в божьем доме.
Он опустился на колени у кровати и начал читать молитву, которой не пользовался с детства. Помолчал, уверенный, что слышит глубокий голос, повторяющий каждое слово, и каждый волосок на его затылке встал дыбом. Резко повернув голову, он поискал тень, притаившуюся в углу, но в комнате кроме него никого не было. Он закончил молитву и встал.