Хелен Файфер
«Детектив Энни Грэм – 2»
Пролог
30 июня 1984 года
Шестилетнему Шону Вуду не нравился этот дом, в нем странно пахло, а вся мебель была темной и старой. Ему совсем не нравился человек, который ходил в длинном черном платье. Он знал, что это священник, потому что мама сказала ему об этом, а еще она сказала, что они должны пожить в пресвитерии рядом с церковью, но он не знал точно, что это значит.
У них имелся собственный дом неподалеку. Он был намного меньше, с тремя спальнями и крошечным садом, но его хватало, чтобы играть с его фигурками Команды «А»i. Он хотел пойти и выкопать Баракуса из-под розового куста в саду перед домом, спрятанного на прошлой неделе, пока его не съели черви или он не заплесневел.
Когда сегодня утром он доел свою миску с хрустящими хлопьями и спросил у мамы разрешение, она ему запретила. Она буквально обезумела, стоило только заикнуться о том, что он хочет отправиться за своими игрушками и просит ее пойти с ним, так что выбора не было. Он собирался придумать свой собственный план — как всегда делал Ганнибал — и отправиться со спасательной миссией. Он подождет, пока мама пойдет принимать ванну. Она всегда проводила там часы и не заметит, что он улизнул. Он только надеялся, что священник не выдаст его в этом деле.
Его мама всю неделю вела себя странно, а вчера не пустила на похороны его сестры Софи. Вместо этого она заставила его остаться здесь, в этом большом вонючем доме, с женщиной, которую священник называл своей «экономкой». Она нравилась Шону, потому что пекла вкусные пирожные и позволяла ему есть столько, сколько он хотел, когда мама не видела.
Шон поднялся наверх, в комнату, которая стала его, до тех пор, пока он не мог вернуться к себе, к его Властелинами Вселенной и плакатами Команды «А». В этой комнате на стене висел большой деревянный крест, а читать можно было только толстую черную книгу, на обложке которой золотом было написано «Библия». Шон заглянул внутрь и снова ее закрыл. Буквы такие мелкие, что ему потребовалась бы целая вечность, чтобы попытаться ее прочесть. Он рухнул на кровать, здесь было скучно. По крайней мере, когда Софи была жива, он мог с ней играть, ну, пока она не заболела.
Это началось пару недель назад, но несколькими днями раньше ей стало совсем плохо. Она произносила слова, которых Шон никогда не слышал, и они совсем не походили на французские, что они иногда учили в школе. Он не понимал, что происходит, но знал, ничего хорошего.
Софи кричала в тот день, когда умерла, действительно кричала, как будто священник и их мама причиняли ей боль. Крик был такой громкий, что он прокрался из спальни, чтобы посмотреть, может ли он помочь ей, но дверь ее комнаты оказалась заперта.
Он заглянул в замочную скважину и увидел свою сестру на кровати, а рядом мужчину в платье, стоящим над ней с книгой, похожей на ту, что лежала рядом с кроватью Шона. Он поливал Софи водой. Шон видел, как священник наклонился и положил ей на лоб деревянный крест. Он в ужасе смотрел, как крест прожигает кожу сестры. От шипящего звука его затошнило, и он отскочил от двери. Ему показалось, что его сейчас вырвет прямо на полированный деревянный пол.
Приказав себе быть храбрым, он снова заглянул в замочную скважину и увидел, как Софи мечется. Она выглядела сердитой и обиженной, потом ее глаза закатились так, что он мог видеть только белки. Именно тогда она начала задыхаться. Священник пытался поднять ее голову, а мама наблюдала. Шон не понимал, почему она не спешит на помощь Софи. Он увидел, как лицо сестры посинело, и шум прекратился. Все было кончено, и Софи умерла. Крик, который издала его мама, был гораздо хуже, чем вид Софи, лежащей совершенно неподвижно, застывшей во времени.
Шон вскочил на ноги и побежал в свою комнату. Прижимая к груди пластмассовую игрушку, он упал на пол и заполз под кровать, где свернулся калачиком и плакал, пока не заснул. Он оставался там, скрытый от посторонних глаз, пока священник не пришел за ним несколько часов спустя. Отец Джон пытался уговорить, но Шон не хотел покидать своего укрытия. Священник потянулся, чтобы вытащить его, и Шон впился зубами в его руку. Раздался громкий крик и несколько плохих слов, но потом священник лег плашмя на пол, чтобы видеть лицо Шона.
— Давай, сынок, ты же не можешь сидеть там весь день. Пойдем найдем тебе что-нибудь поесть.
Шон покачал головой, сжавшись еще сильнее. — Я хочу увидеть маму, где она?
— Она сейчас крепко спит, доктор навещал Софи и твою маму. Ему пришлось дать ей какой-то порошок.