По почте пришел подробный список с указаниями и заголовком «Для чужаков и деревенских жителей». Под «чужаками» подразумевались любые представители внешнего мира, а «деревенскими жителями» именовались любые обитатели Ротервирдской долины, жившие за городскими стенами. Ни чужаки, ни деревенские не имели права оставаться в городе на ночь, исключение делалось лишь для приезжих из преподавательского состава, при этом по правилам Облонг все равно не мог снимать жилье ни на главной улице Голден Мин, ни на Рыночной площади. Согласно примечанию внизу, он все же имел право посещать особые городские фестивали, при этом упоминались всего два: Гонки Великого Равноденствия и Вулканический бал.
За инструкцией по почте пришла тяжелая посылка с двумя мантиями, одна была с фиолетовыми полосами на рукавах (для классного руководителя) и одна с зелеными полосами (для учителя истории). В сопроводительной записке говорилось:
Регалии прилагаются — убедитесь, что размер верный.
P. S. И запомните — никаких мирских штучек вроде компьютеров или говорящих машинок.
Мы учимся по книгам и обсуждаем все в личных беседах.
Когда впечатление от мантий слегка сошло на нет, Облонг начал терзаться вопросами. Почему Ротервирдская школа выбрала именно его? Почему у него не просили рекомендаций? Почему Ромбус Смит ничего не сказал о его предшественнике? Был ли он тоже представителем внешнего мира? Все эти мысли, однако же, не столько пугали Облонга, сколько еще больше заинтриговывали. В тот же вечер он написал Ромбусу Смиту:
Уважаемый директор школы!
Прошу прислать мне ведомости успеваемости за прошлый год, а также рекомендуемый список тем.
Запрошенные ведомости пришли с ответным посланием, написанным элегантным почерком:
Дорогой мистер Облонг!
Восхищен Вашим энтузиазмом. Высылаю требуемые материалы. Как насчет Великой депрессии?
Ведомости делили учеников на городских (записаны на белой бумаге, таких было большинство) и деревенских детей из окрестной долины (записаны на зеленой бумаге). Первые удостаивались перечисления по именам, вторые отмечались только инициалами после фамилий — снова запахло дискриминацией. Имя прежнего классного руководителя было стерто, как, впрочем, и имя предыдущего учителя современной истории.
Облонг решил не выбирать Великую депрессию и предпочел этой теме Гражданскую войну в США, по которой у него собралась значительная база заметок и в рамках которой каждый мог найти для себя что-нибудь полезное. Всю последующую неделю он углублялся в причины и начальные предпосылки войны; на остальное, по его расчетам, должно было хватить времени в самом Ротервирде.
6. Странная компания
В соответствии с прежней договоренностью, Облонг вернулся за четыре дня до начала учебного семестра. Эта поездка во всем походила на предыдущую — снова поездом до минивэна и минивэном до шарабана. Единственным отличием можно было считать покрывающую землю изморозь и безоблачное небо. То вверх, то вниз; поля сменялись садами и редкими фермами, а город вдали появлялся и исчезал вкупе с двумя изогнутыми мостами и лесом башен. На северо-восточной стороне реки отчетливо виднелся каменистый откос, и его внушительная высота подчеркивалась единственной городской церковью, зубчатая каменная башня которой чернела на фоне неба. Еще дальше на востоке за рекой тянулась широкая полоса неприступных болот, уступающая лишь одной возвышенности к югу, на которой стояла сторожевая башня. По отсутствию ведущих к ней проторенных троп можно было понять, что теперь она пустовала и находилась вне зоны досягаемости.
Чтобы как-то разнообразить путь, в этот раз Борис доставил Облонга к Северным воротам, дав ему возможность самостоятельно пройти по Голден Мин к школе, на дверях которой висела закованная в железный футляр книга с прикрепленной к ней парой очков. За дверьми виднелся ряд переходящих друг в друга двориков и открытых площадок, отведенных под лужайки.
Вход в школу преграждала привратницкая, стены которой были усеяны ячейками для бумаг, точно сотами в улье. На дежурстве находилась мисс Тримбл. «Ей бы одеваться не так строго, распустить волосы, да и самой расслабиться, и была бы вполне привлекательной — в духе Юноны», — подумал Облонг. Он постучал в стекло.