Она ощутила опасный, но вместе с тем воодушевляющий импульс: ей захотелось выяснить, что случилось. Переодевшись в темноте, актриса открыла окно и скользнула вниз по сточной трубе. У нее имелся ключ от задней калитки, а камеры наблюдения еще не успели подключить. Две пары следов, будто начертанные зеленым карандашом на блестящей белой бумаге, привели ее к Голден Мин и магазину «Безделушки и мелочи». Ее охватило радостное волнение, эйфория импровизации вне сценария.
Она вернулась, почти ничего не узнав, но оставаясь заинтригованной. Что-то в этом магазинчике эксцентричной ерунды привлекло внимание сэра Веронала. Она решила держать нос по ветру и уши востро. Возможно, Ротервирд в состоянии изменить ее роль? Если характер сэра Веронала наливался жизнью под влиянием города, то почему то же самое не могло произойти и с ней?
2. Открытие Облонга
На следующую ночь снова пошел снег, а Облонг ужинал с Фангином. Несмотря на то что их представили по именам, Облонг продолжал называть того Фангином, и наоборот: таковы были порядки Ротервирда. Фангин настоял на том, чтобы его жену звали Бомбер; то ли из-за ее выдающихся форм, то ли из-за привычки высказываться без обиняков — Облонг решил не спрашивать, не желая показаться бестактным. Ее кожа была белой, точно мука, а волосы угольно-черными. Чтобы подчеркнуть контраст, она красила губы ярко-красной помадой. Благодаря большим ярким глазам и простому, хоть и воинственному характеру она сразу же вызывала теплые чувства, даже несмотря на устрашающий эффект палитры своего макияжа. Бомбер обладала даром выводить людей на чистую воду.
— Чертовски хорошее ризотто, Бомбер, — пробасил Фангин, разделавшись со своей порцией намного раньше жены и гостя. — Бомбер преподавала кулинарию, но ее уволили вместе со мной, за «поощрение» Фласка в его «исследованиях», что является абсолютной ложью.
Учитывая, что Фангин отдал ему записную книжку Фласка, Облонг скептически отнесся к последнему утверждению, но, боясь, что для чужака эта почва может оказаться слишком зыбкой, благоразумно переключился на другую тему:
— В городе полным-полно умных людей. И мне не очень понятно, почему вы выбрали мэром мистера Сноркела. Он же натуральный…
— …змей? — продолжил его мысль Фангин.
— Да, жаба еще та, — вставила Бомбер. — Гребет миллионы. Когда познакомитесь с его женой, сами поймете почему.
Фангин начал мерить комнату шагами.
— Хороший вопрос. Не уверен, что мы его вообще когда-нибудь выбирали. Он как бы просто сам нарисовался, точно так же, как и его отец, и дед до него.
— Но мы и правда могли бы его переизбрать, и я никак не пойму, почему мы этого еще не сделали.
Прежде чем продолжить, Фангин принял высказывание Бомбер во внимание.
— Его должность предусматривает мелкие хозяйственные обязанности: вывоз мусора, подача воды, чистка тротуаров, к тому же мы все считаем себя такими умниками, что никогда не смогли бы согласиться с мнением другого.
— Ты упустил кое-что поважнее, — заметила Бомбер. — Сноркел охраняет нас от прошлого. Наша независимость зиждется на отказе изучать былое. Сноркел знает, как это непросто. Он разрешает проводить традиционные фестивали, но следит за теми, кто пытается заглянуть поглубже.
— Такими, как Фласк, — произнес Облонг.
— Да, вроде него, — кивнула Бомбер, при этом погрозив мужу пальцем. Осмелев от ее откровенности, Облонг выпалил, прежде чем пожалел об этом:
— Но если это так опасно, зачем вручать мне его записную книжку?
— Ты — натуральный идиот, Годфри Фангин! — воскликнула Бомбер. — Ты нас всех подведешь под монастырь. Сначала довел до увольнения Фласка, потом себя, потом меня, а теперь и его.
— Я — биолог, — запротестовал Фангин. — Я хочу знать, почему мы такие, какие есть. Почему у нас столько одаренных людей? Почему мы — единственные в Англии — имеем полное самоуправление?
Бомбер переключилась на Облонга:
— Если у вас есть хоть что-нибудь в голове, вы уничтожите эту записную книжку.
После этого беседа перешла к более обыденным темам и так протекала до тех пор, пока Облонг не попрощался и не отправился домой. Под свежим слоем снега башни казались неприступными: точно пальцы с белыми ногтями, они торчали, направленные в небо, а подоконники напоминали их костяшки. На узкой, но нехарактерно прямой улице Лост Акр Лейн его охватило ребяческое желание: он просто должен слепить и бросить снежок.