Но раз уж я наткнулся на непредвиденное препятствие, остановиться было невозможно: появилось что-то вроде спортивного азарта. На другой день я переделал модель и вместо ротора-стабилизатора поставил плоскость, как на обычных самолетах. Начал пробовать новый вариант. Оказалось, что такая конструкция была уже более устойчива в полете. Однако модели упрямо продолжали падать. Продольной устойчивости моему ротолету все еще не хватало. Правда, теперь винтов ломалось меньше!
«Ну вот и славно, — подумалось мне, — в два дня понять, что все виданные мной, а также исследованные схемы ротолетов не работоспособны — это немало. Чтобы заставить такую модель летать, необходимо какое-то существенное изменение в ее аэродинамике, которое и обеспечило бы новое качество ротолета — устойчивый полет.
А может быть, надо ради этого качества чем-то пожертвовать? Например, частью подъемной силы!..»
Иначе говоря, на деле подтверждалось мудрое восточное изречение: «Упорный и терпеливый увидит благоприятный конец начатого дела».
Зная мое упрямство, все ждали, что же будет дальше. Но ничего внешне эффектного в нашей конструкторской работе нет. Все происходит «просто».
«Просто» мысль продолжает работать, «просто» она что-то отбрасывает и что-то закрепляет, и в результате новая идея. А что, если в модели между несущими роторами оставить промежуток, равный размаху стабилизатора? По-видимому, эффективность стабилизатора резко возрастет, так как он не будет испытывать вредного воздействия потоков воздуха, возмущенного вращением роторов, — эти потоки попросту минуют его справа и слева. Строю такую модель. Кстати, это был десятый вариант!
Модель не имела особых отличий: те же роторы, тот же неподвижный стабилизатор, что и у предшествующих моделей. Вот только появился большой незаполненный промежуток между раздвинутыми в размер стабилизатора роторами, как будто из крыла взяли и выбросили его основную, центральную часть. Но я уже знал, что в следующем варианте надо будет между роторами поставить кусок крыла. А это значит, что предстоит построить и испытать еще одну (а может быть, не одну?) летающую модель: 11-й вариант. А пока надо испытать ту, что только что построена. Кладу в карман пару запасных винтов, инструмент (для ремонтных работ) и отправляюсь на полигон.
Быстро завожу мотор, выпускаю модель из рук и жду, когда она ткнется (такова уж печальная привычка) носом в землю… Однако ротолет уверенно набирает высоту. Вот двигатель прогрелся, и его мощность возросла. Рокот моторчика в небе и необычный вид модели привлекли внимание прохожих. А ротолет летит себе и летит. Вот он уже далеко за территорией полигона, начинает снижаться. Но, странное дело, аппарат снова приближается к нам! Это не было обманом зрения: когда прекратилась тяга, он стал планировать, но только… хвостом вперед! Все ближе и ближе… Сел! Цел и невредим. Беру его в руки и думаю: опыт удался, так почему же не помечтать, не пофантазировать о том, как будет развиваться этот жизнеспособный зародыш?
Естественно, тихоходу-ротолету не стать, например, быстрокрылым истребителем или бомбардировщиком. Но зато он может взлететь с любого небольшого поля и легко сесть на него же. Его роторы всегда во вращении, и человек всегда в безопасности, что бы ни случилось с мотором. Откажет мотор — аппарат спарашютирует. А какая устойчивость на курсе, какая продольная стабилизация!..
Из «Тетради клятв»
Я уже говорил, что еще в детстве завел «Тетрадь клятв», в которую записываю обязательства перед самим собой. «Создать лабораторию исследований на летающих моделях», — записал я в ней в свое время. И отметка: «Исполнил». «Заставить летать модель с машущим предкрылком Болдырева» — «Исполнил». Еще одна запись: «Создать схему вертолета, работающего ниже безопасной высоты авторотации». Эта запись в тетради четырежды подчеркнута жирными линиями. Но, может быть, не очень-то понятно, почему четырежды и что бы значила сама клятва?
Когда была сделана эта запись, вертолеты проходили у нас период становления. Были они тогда еще несовершенными и часто терпели аварии. Обычно это случалось, когда у вертолета, находящегося вблизи земли, вдруг останавливался двигатель. Летящему на значительной высоте вертолету остановка двигателя не столь опасна: летчик может раскрутить ротор во встречном потоке, как ветер раскручивает ветряную мельницу, и сесть на режиме авторотации, или самораскручивания. Опытным летчикам удается подойти к земле даже с нулевой скоростью. При этом ротор раскручивается очень быстро — за считанные секунды. Но все же для раскрутки нужна значительная высота. Специалисты называют ее безопасной высотой авторотации.