В самый разгар зимы — 19 июля — ветер на протяжении шести часов мчался со скоростью 170 километров. Но всё это были только цветочки, а самые ягодки показались позднее. Пришло время, когда люди усомнились в показаниях анемометров: годом позже, в ночь на 5 июля, скорость ветра достигла 185 километров. Дом зимовщиков, почти погребенный под снегом, содрогался, дребезжала посуда, печная труба разразилась дикой симфонией. Казалось, стены, выложенные из массивных бревен, не выдержат ударов, рухнут, и обломки помчатся к вспенившемуся, клокочущему океану, над которым, словно гейзеры, взлетали столбы брызг.
Бывало, что скорость порывов ветра достигала девяноста метров в секунду. 324 километра в час! Как представить себе ощущение человека под таким ветром? Разве только вообразить, что вы вскочили на крыло пассажирского самолета, совершающего рейс с этой скоростью… Но кто устоит там дольше секунды!..
«Страшный мир пустоты, ярости и ужаса. Мы спотыкаемся и боремся с мраком Стикса. Беспощадный порыв ветра — какой-то мстительный кошмар — бьет, колет, замораживает; колющий снег слепит и душит», — записывал в дневнике Дуглас Моусон. Спустя несколько дней этот сдержанный, уравновешенный человек добавил: «Мы поселились на краю неизмеримого материка… Мы открыли проклятую страну. Мы нашли царство пурги и ветров».
Один в ледяной пустыне
8 течение шести осенних и зимних месяцев, ловя часы передышки в работе урагана, обмораживаясь и валясь на снег от изнеможения, люди воздвигали радиомачты из прочного кедра, укрепляли их стальными тросами. Наконец, удалось поднять антенну. Радист-механик начал передавать в эфир первые радиограммы из Антарктиды. Много позже Моусон узнал, что радист на острове Макуори принял некоторые депеши с мыса Дэнисон. Радиостанция Главной базы действовала ровно неделю: ураган снес одну из мачт.
9 августа 1912 года Моусон, Ниннис и Мадиган, взяв упряжки, совершили первое путешествие на юг. Километрах в десяти от базы они вырубили пещеру в леднике. Эта «пещера Аладина», сверкающая зеркальными гранями и кристаллами, явилась впоследствии убежищем для всех санных партий.
Сентябрь принес необычайно тихую погоду. Никто не предполагал, что на Земле Адели возможны такие прекрасные дни. Почти пять суток наслаждались зимовщики, но вдруг с ледника понеслись смерчи, закружились тучи снега, а через минуту ветер уже «работал» со 130-километровой скоростью.
Во второй половине сентября три партии вышли в поход. Мадиган, Клоз и Уэтер продвинулись почти на 100 километров к западу от Главной базы. Температура упала до минус 37°, ткань палатки трещала и рвалась под ударами пурги, но люди не могли зашивать прорехи: обмороженные концы пальцев утратили чувствительность; огромного труда стоило застегнуть пуговицу костюма. Что делать? Лишившись палатки, единственного своего пристанища, они вряд ли доберутся до базы… Пурга угомонилась, на душе полегчало: теперь скорость ветра составляла только 90 километров. «Только»!.. Это было вполне сносно для Земли Адели, но во всех обитаемых частях Света называлось бурей в 10 баллов…
Первыми вестниками весны явились пингвины. В октябре они начали приплывать с севера и шествовали гуськом нескончаемыми линиями, во главе со своими предводителями. Над зимовкой кружились буревестники и чайки-скуа.
Санные партии вернулись, зимовщики готовились к новым походам. Начальник экспедиции объявил: исследование береговой линии — главная задача. С моря сделать это невозможно, все помнят бесплодные попытки «Авроры» подойти к побережью… К середине ноября шесть санных партий — по три человека в каждой — должны быть в пути. Сам Моусон, лейтенант Ниннис и доктор Мерц займутся обследованием наиболее отдаленных районов к востоку от мыса Дэнисон.
Уложено имущество санных партий — от теодолитов и логарифмических таблиц до ворвани для собак и таблеток, помогающих при снежной слепоте. На трое саней партии Моусона погружено около 700 килограммов; взят запас продовольствия на девять недель.
Первую ночь путешественники провели в «пещере Аладина», а на очередном биваке их пять суток держала пурга. 16 ноября выдалась редкостная погода. Простившись с «ближневосточными» партиями, Моусон, Ниннис и Мерц двинулись в глубь неведомой страны.
Медленно, но непрестанно спускаются к океану колоссальные массы льда. Встречая на пути горную гряду или упираясь в другой ледник, мощные пласты вспучиваются и раскалываются, возникают гигантские завалы. Песчинками кажутся люди, пробирающиеся в нагромождениях белых глыб.
Гладкие, утрамбованные ветром ледяные равнины сменяются подъемами по крутому ледяному щиту, пересеченному складками и трещинами. Смерть подстерегает путников в скрытых под снегом пропастях. Как будто ничего угрожающего нет в этом огромном сугробе? Впечатление обманчиво! Белый мост, созданный ветрами, перекинулся через бездну неизмеримой глубины. Упряжкам и людям не раз удавалось счастливо проскочить по снежному мосту, но бывало, что человек проваливался и судорожно хватался за край трещины…
Ночь на 20 ноября путники скоротали у подножья пика Авроры, открытого Мадиганом в недавнем походе, а утром двинулись поперек ледника, названного именем Мерца. Всё чаще встречались зияющие провалы. Сани быстро мчались под уклон. Пришлось остановиться, обмотать полозья веревками.
— Первый раз в жизни путешествую по собственному владению, не зная его пределов, — пошутил Мерц, прокладывающий на лыжах дорогу.
— Да, границы вашего владения пока ещё неведомы, — согласился Моусон. — Мы даже не знаем, какой толщины достигает этот ледник. Есть только признаки, что он сползает по неровному каменистому ложу.
Встретив препятствие, ледник изогнулся складками, растрескался, выпучил ледяные хребты, остроконечные вершины и массивные колонны — сераки. Среди белой пустыни внезапно появлялся темносерый нунатак.
Путешественники видели плоды работы ветров: вылизанные до блеска крутые ледяные склоны и нескончаемые заструги — ряды гребешков затвердевшего снега с глубокими бороздками между ними. 30-километровый путь через ледник Мерца занял три полных дня.
Дальше встретился ещё один ледник, названный именем Нинниса. Оба они длинными языками вытянулись в море на десятки миль.
Моусон шел с воспаленным лицом, у Нинниса были поморожены пальцы, на руке появился нарыв. Лейтенант во сне стонал от боли.
— Какое чудесное облегчение! — воскликнул он, когда начальник экспедиции вскрыл гнойник. — Сегодня отосплюсь за целую неделю…
Все трое крепко сдружились. Умный, находчивый, великодушный Мерц, страстный путешественник и спортсмен, давно стал любимцем экспедиции. Ни одного упрека не мог сделать Моусон и юному великану Ниннису, всегда веселому, жизнерадостному, готовому притти на выручку товарищам.
Месяц миновал, как партия покинула Главную базу. Теперь они шли с двумя санями, куда сложили все свои грузы. Ярко светило декабрьское солнце, дул легкий ветер, термометр показывал лишь минус 6°. Всё радовало людей, завершавших последний этап далекого пути на восток через нехоженую область, названную впоследствии Землей короля Георга V.
Впереди бежал на лыжах Мерц, что-то напевая. Обрывки песни временами доносились до Моусона и Нинниса, следовавших один за другим.
Было после полудня, когда Мерц остановился и предостерегающе поднял вверх лыжную палку: «Внимание!»
Моусон со своей упряжкой неспеша приближался к сомнительному месту. Вероятно, трещина? Но откуда ей взяться на этой совершенно ровной и гладкой поверхности?.. Ну, конечно, ничего страшного!.. Моусон вскочил в сани и, несколько изменив направление, стал записывать в блокнот результаты последнего определения широты… Всё складывается удачно, они проникли в глубь страны. Отсюда не так-то далеко до Земли Виктории, памятной по путешествию к магнитному полюсу… А хорошо работает вся упряжка, кроме Джорджа… Ох, уж этот ленивец Джордж!.. Что это?! Ощущение такое, будто снег под санями поддался… Трещина! Надо предупредить Нинниса…