Как-то в столовую влетел радист Мэсон:
— Рекордная связь, сенсация! — закричал он еще с порога. — Идите на радиостанцию, Петерсон говорит с русским радистом!
— С Москвой? — удивился Гул д.
— Еще на две тысячи миль дальше — с Землей Франца-Иосифа!..
Летом 1929 года в бухте Тихой, за 80-й параллелью, над полярной научно-исследовательской станцией взвился советский флаг. 25-летний радист Эрнст Теодорович Кренкель, в будущем знаменитый исследователь Арктики, завершив служебные переговоры, обычно не упускал возможности «пошарить в эфире» на 40-метровом диапазоне, предоставленном любителям. В тот вечер их было маловато, и заочные встречи не обещали ничего увлекательного. Всё же Кренкель взялся за ключ передатчика.
— Всем, всем, всем! Я — RPX… RPX… — неслись в эфире сигналы самой северной радиостанции земного шара — Земли Франца-Иосифа.
Кто услышит его зов, кто откликнется?.. Кренкель остановил двигатель. Крепче прижал наушники. Тишина. Любители исчезли. Жаль, но сегодня, видимо, сорвалось… Вдруг послышались позывные: RPX… RPX… Ага, клюнуло!.. Слышимость была довольно приличная. Неведомый радист четко работал ключом. Ясно, это рука профессионала. Но кто он?.. И, словно отвечая на мысль советского радиста, его собеседник несколько раз отстучал свои позывные: WFA… О, что-то новое! Американец! Начальная буква W присвоена американским рациям. По работе видно, что это не любитель, да и в позывных у любителей обязательно есть какая-либо цифра. Несомненно, станция береговая, — судовые имеют четыре буквы.
Кренкель принялся вызывать американского коллегу, а свободной рукой листал страницы международного справочника наземных радиостанций. Однако WFA не оказалось. Это ещё больше разожгло интерес советского радиста. Он старательно отстучал по-английски: «Здесь советская полярная станция в бухте Тихой на Земле Франца-Иосифа. Кто вы такой и где находитесь?»
Последовал немедленный ответ: «Дорогой мистер! Очевидно, мы можем поздравить друг друга с установлением мирового рекорда по дальности радиосвязи. С вами работает радист Петерсон из американской антарктической экспедиции. Поздравляю вас!»
Семьдесят девятая параллель Южного полушария переговаривалась с 80-й параллелью Северного.
Кренкель и Петерсон обменялись новостями, рассказали о морозах, туманах, черной полярной ночи Арктики и круглосуточном солнце Антарктиды. Условились завтра снова встретиться. В назначенный срок оба появились в эфире. Американец отстучал запрос пилота Балчена: «Есть ли новости о моём друге — летчике Бене Эйелсоне?» Кренкель ответил: «Поиски на Чукотке продолжаются».
Какая же участь постигла американского пилота?
После полетов с Уилкинсом над Землей Грейама Эйелсон вернулся на американский Север. Вскоре он и механик Борланд занялись перевозками на Аляску пушнины с американской шхуны «Нанук», зимовавшей во льдах к северу от Чукотки. Вылетев в очередной рейс, американские пилоты исчезли. Начались энергичные поиски. Спустя несколько недель советский летчик Маврикий Трофимович Слепнев нашел в лагуне реки Ангуэмы разбитый американский самолет и доставил в Фербэнкс на Аляске тела Эйелсона и Борланда…
Лишь полтора десятилетия прошло с того дня, как над Арктикой впервые появился самолет, а сколько авиационных катастроф знает история исследования северных полярных стран! Удастся ли избежать беды в Антарктиде, еще более суровой и опасной?..
7 марта из Маленькой Америки двинулся на юг санный отряд с четырьмя упряжками, чтобы организовать продовольственные склады для будущих путешествий; впервые антарктические исследователи располагали походной радиостанцией. Одновременно Балчен, Джун и профессор Гулд вылетели на «Фоккере» и опустились у подножья одной из вершин в горах полуострова Эдуарда VII.
Санный отряд вернулся через неделю, оборудовав три склада на протяжении 80 километров. Пилот-радист Джун регулярно передавал своим коллегам в Маленькой Америке стандартное «всё в порядке», потом сообщил, что сильная пурга задерживает перелет «Фоккера» в другой горный пункт, но вдруг умолк и перестал откликаться на сигналы. Проходили дни за днями, самолетная рация хранила молчание. Непогода задержала вылет пилота Смита, Бёрда и радиста Хансена на поиски «Фоккера»; только 20 марта им удалось подняться в воздух.
Солнце скрылось. Быстро темнело. «Фэрчайльд» шел над горами. Внизу бушевала метель. Вершины выплывали из мглы, принимая странные очертания. Как отыскать людей? Живы ли они? Больше всего пугало, что ничего не удастся увидеть и попытка останется бесплодной.
Вдруг Смит поднял руку.
— Дым, дым!
Расплывчатый столб стлался над котловиной. Огонек! Значит, хоть один уцелел… А вот и посадочный знак Т, выложенный из флагов…
Видимость ухудшалась с каждой минутой. Смит сделал выразительный жест: иду на посадку…
Промелькнула палатка… «Фоккер»! Беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться в тяжелой аварии… Быть может, катастрофа?.. В тревоге люди выскочили из машины. Ни души!.. Но тут из полумрака вынырнула фигура. Джун! А вот рыжебородый Балчен. Где же Гулд, Ларри Гулд? О-о! Наконец-то, и он!
Бёрд приказал Балчену и Джуну сесть в самолет Смита, а сам с Гулдом и радистом Хансеном остался в горном лагере. «Фэрчайльд» полетел на базу.
— Первые четыре дня мы обследовали окрестные горы, разведали часть склона, собрали образцы пород, — рассказал за ужином геолог. — Забравшись на одну из возвышенностей, мы увидели примерно в ста километрах к востоку вершину высотой около 1500 метров. Балчен предложил слетать туда. Однако 10 марта забушевала пурга, не прекращавшаяся до вчерашнего дня. Ветер грозил сорвать машину с ледяных якорей. Чтобы спасти её, мы вырезали ножами большие снежные кирпичи и наваливали их на лыжи… А потом началось нечто такое, чему я не нахожу названия… Все стихии с яростью набросились на нас. Вероятно, скорость ветра достигала 250 километров в час. Мы буквально задыхались… А когда ураган утихал, наступившая тишина причиняла нам боль. Не раз мне припоминались страдания Дугласа Моусона в проклятой стране…
Авария произошла, когда мы находились в палатке. Порыв ветра, превосходящий всё, что мы до того испытали, оборвал тросы, отшвырнул самолет на полмили и ударил об лёд…
— А радиостанция? — спросил Бёрд.
— Она оказалась поврежденной. Мы слышали переговоры Маленькой Америки с Нью-Йорком о нашем исчезновении, но не могли подать ни одного сигнала…
Радист Хансен, возившийся с портативной рацией, обернулся:
— Связь есть! «Фэрчайльд» вернулся на базу…
23 марта Смит снова опустился в горном лагере.
— Влезайте! — весело крикнул пилот. — Следующий поезд отходит через шесть месяцев…
— Летим! — сказал Гулд. — Теперь мы долго будем лишены этого удовольствия… Выкладывайте, Смит, — что нового на базе?
— Готовят зимнюю квартиру для самолетов — роют глубокие гнезда в снегу…
К зиме Китовая бухта опустела. Перекочевали в более теплые края тюлени, пингвины Адели и другие птицы. Лишь изредка попадались буревестники и гордые своим одиночеством королевские пингвины. Охотники успели заготовить более пятидесяти тонн тюленины для собачьих упряжек; впрочем, и люди, за редким исключением, с удовольствием питались превосходными блюдами, приготовленными из тюленьего мяса.
— Мы жители Антарктики по крайней мере на восемь месяцев, хотим мы этого или нет, — сказал как-то за обедом Бёрд. — Все современные средства, которыми располагает мир, не смогут освободить из этого плена ни одного человека…