Выражение отчаяния на лице Хьюго вызвало у лейтенанта оставленные было сомнения.
— Ну, сэр? — произнес Оттершоу.
— Нет, я не могу этого сделать. То есть я хочу сказать… Я не думаю… — мямлил Хьюго, отчаянно ища помощи. — Ну… ну, из-за того, что… он не захочет оставить нашего Клода одного. — Его невинные синие глаза встретили взгляд Оттершоу с показным ужасом, однако успели отметить, что тупоголовый молодой человек наконец дал слабину и позволил впасть в непривычное для него состояние самоуверенного ликования. И тогда майор сказал тоном человека, лишившегося последней надежды: — Дело в том… в том, что он слегка того… под мухой.
— Вы хотите сказать, что Ричмонд пьян? — закричала миссис Дэрракотт. — Да как вы могли?! Я считала вас таким добрым и достойным доверия!
— В этом случае, миссис Дэрракотт, я сам отправлюсь к нему, — сказал Оттершоу. — А вы уверены в том, что мистер Ричмонд действительно пьян, а не ранен?
— Нет-нет, он… нет! — Хьюго вдруг замолк с каменным лицом. — Нет, подождите минутку, — сказал он. — Вы сказали: «ранен»?
— Лейтенант, кузен, — вмешался Винсент, — был любезен и сообщил нам, до того как вы поднялись к нам, что всего час назад в Ричмонда стрелял один из его подчиненных. К счастью, его неправильно информировали, но я твердо придерживаюсь мнения, что нельзя оставлять этот инцидент без расследования.
Сержант смотрел выпучив глаза прямо перед собой.
— После команды остановиться именем короля, контра… джентль,… тот неопознанный тип, вместо того чтобы подчиниться… — пробормотал он.
— Вы стреляли? — прервал его Хьюго. Он перевел взгляд на Оттершоу: — Это было в рощице?
— Да, именно в рощице. Его окликнули…
— В роще сидели в засаде двое? — спросил Хьюго изменившимся голосом.
Лейтенант в замешательстве бросил на него долгий, подозрительный взгляд:
— Да, сэр, двое драгунов. Они…
— А на мистере Ричмонде Дэрракотте, случайно, не было чего-то вроде маски? — спросил Хьюго, и в его взгляде мелькнул испуг.
— У него лицо было перепачкано чем-то черным, сэр.
— Ну, возможно, вам это просто показалось, — сказал Хьюго очень неуверенно, — но это был всего лишь… носок с… парой дырок, прорезанных в нем.
В этот момент он потерял самообладание и, к изумлению Оттершоу и сержанта Хула, разразился приступом непреодолимого смеха. Чувствуя себя, словно человек, который считал, что лед под его ногами должен быть твердым, а он вместо этого начал растрескиваться, Оттершоу оторопело смотрел, как майор безуспешно пытается справиться с приступом безудержного веселья: он бил себя по ягодицам, пытался что-то сказать, но из его уст вырвалось лишь несколько нечленораздельных восклицаний. Потом он снова дико захохотал, принялся вытирать слезы с глаз и, в конце концов, рухнул в большое кресло, словно настолько обессилел от смеха, что не мог больше держаться на ногах.
Надменно наблюдая за этим мастерским представлением, Винсент произнес, как только его кузен прекратил корчиться от смеха:
— Я думаю, моя дорогая матушка, что, если состояние Ричмонда приближается к таковому, что мы имели честь наблюдать у Хьюго, вероятно, вам, да и моей тетушке, был дан хороший совет — не надо женщинам спускаться вниз!
На что та моментально ответила:
— Можешь не опасаться: я не сторонница пьянства. Если ты считаешь, что твой братец в худшем состоянии, чем я представляю, я не имею ни малейшего намерения спускаться… и если мне удастся убедить твою тетушку послушаться меня, не позволять и ей это делать.
— На ваш здравый смысл, матушка, всегда можно положиться, — сказал Винсент со сверкающей улыбкой и грациозным кивком.
Его взгляд скользнул по лицу деда, застывшему, с заострившимися чертами, чьи пылающие гневом глаза не отрывались от Хьюго. Винсенту оставалось только надеяться, что тот факт, что его дед не проронил ни слова, не удивляет лейтенанта так, как удивляет его самого.
Все внимание лейтенанта было сконцентрировано на Хьюго, которому наконец удалось произнести сквозь смех:
— Э-э-э, извините. Конечно, смешного тут мало, но… О господи! Только не это! Только не это! — Он в последний раз вытер слезы, да так, что у него глаза покраснели, посмотрел на Оттершоу, вздохнул и сказал умоляюще: — Не смотрите на меня так. Или я опять начну смеяться. Пойдемте со мной и я… покажу, что вы натворили. — Он встал, широко улыбаясь. — Наверное, вам тоже лучше пойти, Винсент, но больше ни в чьей компании мы не нуждаемся. — Он увидел, что лорд Дэрракотт тяжело поднимается на ноги, и сказал: — Нет, оставайтесь здесь, сэр. Ричмонд меня убьет, если узнает: я донес вам, что он выпил лишнюю рюмку.
— Я пойду! — раздраженно бросил его светлость и, отмахнувшись от него, нетвердой походкой направился к двери.
— Да, и я тоже! — объявила миссис Дэрракотт.
— Одну минуточку, Эльвира! — вмешалась леди Аурелия, крепко схватив ее за запястье.
— Уф-ф-ф! — выдохнул Хьюго, выходя из гостиной следом за сержантом и прикрывая за собой дверь. — Остается надеяться, что вашей матушке удастся удержать ее, Винсент.
— Моя мать не глупее остальных, уверяю вас. В каком он состоянии?
— Ну, когда я уходил, он был на удивление в превосходном состоянии, — признался Хьюго. — Постарайтесь как-нибудь отвлечь его светлость. Не хочу, чтобы мальчишке досталось.
— Попытаюсь, но надежды на успех мало, — ответил Винсент.
И когда он легко побежал вниз по лестнице за своим дедом, Хьюго остановил лейтенанта, положив руку ему на плечо.
— Подождите, — сказал он. — Дайте Винсенту возможность отвлечь деда. Уверяю, для вас же будет лучше. Хотя я и не могу удержаться от смеха, но дело дрянь.
Сержант был с ним согласен, но ничего не сказал. В какой-то момент казалось, что подозрения лейтенанта Оттершоу вот-вот оправдаются, но хохот майора убил последнюю надежду на это. По мнению сержанта Хула, ни один здравомыслящий человек, стоящий на пороге разоблачения в пособничестве преступлению, не смог бы так искренне смеяться. К тому же майор разговаривал со своим кузеном так, словно не придавал ни малейшего значения тому, слушают его или нет. Остается лишь надеяться, что этот болван, офицер береговой охраны, под началом которого он был вынужден служить, не усугубит их и так незавидное положение и что надменному молодому джентльмену удастся все-таки нейтрализовать милорда.
Лейтенант Оттершоу, в отличие от сержанта, все еще не оставил надежду, однако его положение вызывало больше сочувствия, поскольку он не знал, что и думать, а еще меньше — что делать. Лейтенант был известен тем, что умел прекрасно владеть ситуацией, и, несмотря на то, что это было довольно нелегко, дело все же оставалось понятным. Но с появлением майора в мгновение ока ситуация переменилась, моментально зайдя в тупик, выскользнув из крепких рук лейтенанта. У него возникло неприятное чувство, что он сбился с прямой дороги и попал в туман и как бы он ни пытался обдумать свое положение и понять, что именно он упустил, он не мог выдвинуть разумных доводов, чтобы переложить за это вину на майора. Майор же, конечно, старался прибегнуть ко всевозможным уловкам, какие только мог выдумать, лишь бы избежать необходимости показать Ричмонда, хотя все его усилия были чрезвычайно неумелыми, в результате чего ему пришлось бросаться из одной крайности в другую и в конце концов капитулировать. По крайней мере, именно так и казалось до момента крушения его планов, когда, вместо того чтобы сдать свои позиции, майор совершенно неожиданно разразился хохотом. Оттершоу, уже сбитый с толку его противоречивыми выходками; пережил настоящий шок, от которого до сих пор никак не мог оправиться. Мысли лейтенанта были в полном смятении, у него в голове постоянно вертелось одно навязчивое и неприятное опасение: если Ричмонд действительно напился и не ранен, то в поведении майора нет ровным счетом никаких противоречий. Он все время просто пытался защитить Ричмонда от его матери и деда, а не от мстительной руки закона.
— Возможно, это сэкономит нам время, сэр, — резко сказал лейтенант, спускаясь по лестнице рядом с майором Дэрракоттом, — если я сообщу вам, что видел собственными глазами кровь на ступенях, ведущих к черному ходу в этом самом доме.