— Не станете — что? — заинтересовался Клод.
— Цапаться. То есть ссориться. Так говорят в Йоркшире, — объяснил Хьюго.
— Вероятно, не в высших кругах, поэтому не думай перенимать этого выражения, Клод, — высокомерно предупредил брата Винсент. — Позвольте заметить, кузен, вы просто неподражаемы.
Хьюго, обнаружив поблизости портвейн, извинился, наполнил свой бокал и передал графин сотрапезникам с невозмутимым выражением дружеского расположения.
Глава 5
Завтрак в усадьбе Дэрракоттов обычно подавался не раньше одиннадцати, поэтому ранним пташкам до установленного часа приходилось усмирять позывы природы чашкой шоколада и бутербродом, принесенным им в спальню. В этом не было ничего необычного: во многих модных домах графства полдень был часом первого приема пищи. Однако для солдата, привычного подниматься на рассвете, это могло показаться более чем странным. Майор Дэрракотт, проснувшись рано после ночи ничем не потревоженного отдыха, откинул балдахин кровати, на которой лежал, и вытянул из-под подушки свои часы. Они возвестили не слишком приятные новости, и отчаянный стон сорвался с его губ. Хьюго снова рухнул на постель и решительно закрыл глаза, намереваясь опять погрузиться в сон. Проведя полчаса в бесплодных стараниях, он сдался, закинул руки за голову и лежал некоторое время, тупо уставившись на полоску света, пробивающуюся сквозь неплотно зашторенное окно. Мысли его были заняты событиями предыдущего вечера. Но что именно он об этом думал, не отгадать ни одному шпиону, потому что даже в одиночестве на лице майора не отражалось и намека на мысли, скрывающиеся за безразличным взглядом. Своей невыразительностью его лицо напоминало морду упрямого быка. И Винсент уже заметил своему деду, что он живет ожиданием, когда его буйволоподобный кузен вот-вот начнет жевать жвачку.
Когда накануне вечером джентльмены встали из-за обеденного стола, Винсент пригласил Ричмонда сыграть с ним в бильярд, и Ричмонд моментально принял его предложение, залившись легким румянцем, свидетельствовавшим об удовольствии. Остальные представители мужской компании пошли наверх, чтобы присоединиться к дамам в длинной гостиной. Видно, его светлость решил, что вечер, даже проведенный в дамском обществе, предпочтительнее вечера, проведенного в одиночестве или с сыном в библиотеке. Оказалось, что в гостиной остались только две представительницы женского пола. Миссис Дэрракотт, пригласившая Хьюго сесть в кресло рядом с ней, объяснила, слегка волнуясь, что у Антеи разболелась голова и она отправилась в постель. На мгновение присутствующим показалось, что его светлость готов произнести очередное язвительное замечание, но тот воздержался от комментариев, правда, не без усилий. Опустившись в кресло, милорд завел разговор со своим сыном, а леди Аурелия в это время, сменившая на некоторое время вязание кружев на вышивание, вручила Клоду моток спутанных цветных шерстяных ниток и попросила его — с видом, провоцирующим ребенка на решение несложной головоломки, — разложить нитки по цветам. Клод был рад услужить матери и, подвергнув ее работу критическому изучению, дал неплохой совет насчет законченности узора.
Миссис Дэрракотт тем временем лезла из кожи вон, чтобы Хьюго чувствовал себя как дома. Его светлость внимал Мэтью, но вполуха, стараясь уловить, о чем беседуют его сноха и внук.
Таким способом милорду удалось узнать не слишком много. Тем не менее, один факт биографии Хьюго, выясненный подобным образом, несколько улучшил его настроение: похоже, у Хьюго не осталось никаких родственников с материнской стороны — или, во всяком случае, никаких, кого следовало бы принимать во внимание. Его дед, рассказывал Хьюго миссис Дэрракотт в ответ на сочувственный вопрос последней, умер несколько лет назад. С беспечным видом майор также добавил, что, вероятно, у него остались какие-то родственники, но очень дальние. Нет, он не думает, что ему доводилось встречаться когда-нибудь с ними, — единственным членом семейства его матери, которого он помнит, была двоюродная бабушка Сьюзен, жившая с ними, когда он был еще младенцем. Она была старой девой, но он считает, что у его деда были и другие сестры.
Лорд Дэрракотт был столь обрадован подобным известием, что поинтересовался, не играет ли Хьюго в шахматы. После того как тот довольно неуверенно ответил, что вообще-то знает, как перемещаются по доске фигуры, но не играл в шахматы с детства, его светлость заявил безо всяких околичностей:
— Тогда нечего с тобой и играть. А во что ты умеешь? Пикет? Триктрак?
— Может, вист? — предложил Хьюго.
— Ты и правда умеешь играть в вист? — изумился его светлость. — Очень хорошо, попробую перекинуться с тобой парой робберов. Аурелия, если не возражаешь, освободи нам стол. Дерни за шнур звонка, Хьюго.
Майор, с нехорошим предчувствием, что та форма виста, в которую играли в большинстве своем безденежные молодые офицеры, скорее всего, не отвечает стандартам его светлости, попытался уклониться от игры, но его предложение понаблюдать, пока миссис Дэрракотт или Клод будут играть вместо него, не встретило ни малейшего одобрения. Его светлость заявил, что миссис Дэрракотт может играть разве что в казино, и будь он проклят, если станет играть с Клодом, у которого не хватает мозгов ни для карт, ни для чего-нибудь другого. И Хьюго был вынужден занять место за карточным столом с дедом в качестве единственного партнера. Они играли по мелким ставкам, и Хьюго вскоре убедился, что его опасения были обоснованными. Ему пришлось выслушать многочисленные резкие замечания и брань от его светлости, а позднее, когда в гостиную вошли игравшие в бильярд, Винсент тотчас же заметил грубый промах Хьюго. Тот воспользовался первой же возможностью и уступил свое место Винсенту. Это не вызвало никаких возражений, милорд лишь подчеркнул:
— Да, игрок из тебя никакой, — и посоветовал понаблюдать, как играет в карты его кузен.
Хьюго, однако, предпочел выскользнуть из гостиной, когда внимание милорда было полностью поглощено трудным моментом в игре, и утешиться сигарой на балконе. Именно здесь к нему и присоединился Ричмонд.
— Я подумал, что вы вышли подымить, — сказал Ричмонд.
— Нет, если ты задумал донести на меня, — бросил майор в ответ.
Ричмонд понимающе засмеялся:
— Вы попали в затруднительное положение, кузен! Да и я бы тоже был в замешательстве, если бы вы решили продать меня. Дедушка думает, что я пошел спать. Ему нисколько не понравится, если… Дело в том, что он не желает, чтобы я расспрашивал вас о войне на Пиренейском полуострове или… Но не важно. Я хотел сказать вам — возможно, вы не знаете, — он… он не понимает… — Юноша поднял лицо, бледное при свете лупы, и выпалил: — Я хочу сказать, насчет легкой артиллерии! Он… он думает только о караульных войсках и кавалерии. Он может сколько угодно говорить… О, я не знаю, но прошу, не поймите меня превратно.
— Не пойму, — ободряюще сказал Хьюго. — Я вообще не понимаю, о чем идет речь. Я ничего не имею ни против сыновей состоятельных родителей, ни против кавалерии… До некоторой степени.
— Да нет! Я просто хотел предупредить вас, — доверительно сообщил Ричмонд. — Конечно, дедушка совершенно отстал от моды, и, конечно, посадка на лошади у него чертовски старомодная… Поэтому мне не следовало бы говорить, только…
— Не напрягайся, парень. Мой дед Брей был таким же старым упрямцем.
— О! — ошеломленно произнес Ричмонд. — Неужели? Я хочу сказать… Да, я понимаю. Но и Винсент тоже и… — Он замолк, сдвинув брови. — Не знаю, что это сегодня на него нашло, но обычно он… он — тертый калач, знаете ли. Высокий класс! Единственный в своем роде! Непревзойденный! Видели бы вы, как он правит тройкой лошадей. А вы умеете управлять экипажем, кузен?
— Нет, я далеко не верх совершенства.
Ричмонд был разочарован, но поспешно добавил:
— Возможно, у вас не было случая?… — Он резко замолк, и хотя при свете луны нельзя было увидеть, как он покраснел, Хьюго был уверен, что щеки его юного кузена залил яркий румянец. Запинаясь, он снова заговорил: — Я не имел в виду… я просто хотел сказать, что вы были заняты другими вещами. Более… более значительными. Если я вам не надоел, мне бы так хотелось послушать еще… о ваших военных подвигах.
Да, подумал Хьюго, вспоминая этот эпизод, милый мальчик этот молодой Ричмонд, но чем такого пылкого жеребенка удается удерживать в стаде усадьбы Дэрракоттов, остается загадкой. Конечно, какой парень в его возрасте не мечтал служить в армии! Мальчишка сказал, что дед категорически отказался осуществить его мечту, но он не из тех, кто покорно подчиняется приказам даже таких диктаторов, как старик Дэрракотт. Если его светлость не постарается, размышлял Хьюго, отбрасывая одеяло и свешивая ноги на пол, в скором времени парень по уши завязнет в какой-нибудь беде.