Полифант был привлечен майором, чтобы помочь ему натянуть на Ричмонда сюртук Клода. Было ясно, что слуга наслаждается этим событием, но только ему одному была известна причина такого торжества. Никто бы не догадался, что, пока его проворные пальцы управлялись с бантами на туфлях, пуговицами и шейным платком, его мысли были заняты картиной собственного триумфа над гнусным Кримплшэмом, превосходящей самые смелые его мечты. Кримплшэм никогда не узнает, что происходило в этот судьбоносный вечер, хотя он, как и все в доме, будет лишь догадываться, что случилось что-то неординарное, из чего он был безжалостно исключен вместе с такими незначительными персонами, как ливрейные лакеи, в то время как его соперник оказался в центре событий и стал доверенным лицом даже его собственного хозяина. А если Кримплшэм попытается разузнать о случившемся, Полифант твердо вознамерился доказать, что достоин возложенного на него доверия, и ответит, что рот его на замке, а это, вне всяких сомнений, здорово разозлит Кримплшэма.
— Итак, сэр! — авторитетно сказал он, как человек, считающий себя экспертом в этом деле. — Если вы соблаговолите делать то, что я вам скажу, уверен, я сумею облачить мистера Ричмонда одновременно в жилет и сюртук — видите, я вложил одно в другое, — не доставляя ему особого дискомфорта и не нарушая вашей умелой повязки, сэр. От вас, мистер Ричмонд, не требуется вообще никакой помощи. Искренне умоляю вас, не пытайтесь просовывать раненое плечо в одежду. Пожалуйста, положитесь целиком на меня. К счастью, вы немного худее мистера Клода, поэтому остается надеяться, что таможенный офицер не слишком следит за модой — извините за такую вольность — и, следовательно, не заметит, что сюртук отвратительно на вас сидит, не так ли?
Беспечно болтая таким образом, Полифант с помощью Хьюго начал напяливать на Ричмонда сюртук. Клод, который наблюдал за ним завистливым взглядом, выразил убеждение, что лакей делает это совершенно неправильно, однако майор кротко повиновался тем указаниям, какие были ему даны, и к тому времени, когда в комнату вошел Чоллакомб, трудная задача была осуществлена с такой точностью, что у майора вырвалось:
— Отлично сделано!
В ответ на это Полифант поклонился, сказав, что теперь проскользнет наверх, чтобы отыскать черный шелковый носок мистера Клода.
— Поскольку мне кажется, сэр, что несколько надрезов ножницами превратят его в сносную маску, а мы не должны забывать, что лицо мистера Ричмонда было черным от сажи. Поэтому вы простите меня, если я буду отсутствовать некоторое время.
Тут он удалился под горькие сетования своего хозяина по поводу порчи предметов его одежды.
Майор взял свой сюртук и только успел накинуть его себе на плечи, как Антея, чей слух был очень остер, услышала топот лошадиных копыт и сказала резко:
— Слушайте! Хьюго, это они!
— Ну, у нас есть еще несколько минут, но, похоже, нам надо действовать без промедления, — спокойно ответил он. — Винсент, поднимайтесь в гостиную, пока они не начали молотить в дверь, и если его светлость спустится в библиотеку, составьте ему компанию. Вы займетесь написанием писем или чем вам там угодно. И вы никоим образом не должны быть с остальными. Добейтесь того, чтобы Оттершоу поскандалил со стариком — это не будет слишком трудно. Я должен проследить за тем, чтобы Клода как следует забинтовали, и за всей сценой вообще, а потом подойду к вам. Нет времени объяснять вам, как играть свою роль, но сделайте так, чтобы мне пришлось объяснить, почему мне нужно было переговорить с вами с глазу на глаз. А теперь — пошевеливайтесь! Они уже здесь!
Хьюго молниеносно выставил Винсента из комнаты и повернулся к Чоллакомбу.
— Не слишком торопитесь открывать им, — предупредил он дворецкого. — Вы не ожидали таких гостей, поэтому можете изобразить удивление по своему усмотрению, но постарайтесь к тому же придать себе несколько оскорбленный вид. Обращайтесь с ними как с любыми необразованными людьми, которые пришли сюда, чтобы наглым образом задавать вопросы. Правда, не думаю, что они станут вас спрашивать о чем-то. Все, что от вас требуется, — держите в уме, что это с мистером Клодом произошел несчастный случай, который не имеет ни малейшего отношения к таможенникам, и что мистер Ричмонд весь вечер играл со мной в карты. И не спешите провожать их к его светлости: отведите их в зеленый салон и скажите, что сообщите об их приходе милорду. Мистер Винсент позаботится, чтобы он не отказался встретиться с ними. И как только вы проводите их в гостиную, больше там не появляйтесь.
— Не бойтесь, сэр, — сказал Чоллакомб. — Не сомневайтесь: я знаю, как приструнить претензии людей, которым не приходит в голову ничего другого, как барабанить в дверь господского дома самым что ни на есть отвратительным образом.
Кто-то усердно стучал дверным молотком, и эффект этого нарушения правил всякого приличия произвел на Чоллакомба такое действие, какого и желал майор. Из удивленного до глубины души старика он мгновенно преобразился в самое что ни на есть оскорбленное достоинство и неспешной торжественной походкой удалился из комнаты и проследовал по широкому коридору, ведущему через арку в холл перед парадным входом.
Хьюго прикрыл дверь и бросил быстрый изучающий взгляд на Ричмонда, сидящего за столом, опершись о него левой рукой. Ричмонд очень побледнел, но глаза у него были настороженными. Он ответил на пристальный взгляд своего кузена бодрой улыбкой.
— Я выдержу! — сказал он.
— Ага, выдержишь, храбрец! Дайте ему еще бренди, любовь моя, — сказал майор, ставя таз с покрасневшей от крови водой на пол рядом с диваном.
— Я опьянею, если выпью еще, — предупредил его Ричмонд.
— Я и хочу, чтобы ты был пьяным, парень, точнее, полупьяным. Не настолько пьяным, чтобы выболтать то, что не надо, но достаточно пьяным, чтобы у тебя был именно такой вид. И это будет довольно веской причиной, чтобы сидеть развалившись в кресле.
Хьюго повернул голову на звук открываемой двери, и Антее на какое-то мгновение показалось, что он весь напрягся. Но в комнату вошел Полифант своей быстрой и легкой походкой и аккуратно положил испорченный носок рядом с одеждой Ричмонда, брошенной в кучу.
Майор кивнул ему:
— Не могу выразить, как я тебе признателен, Полифант! Как только путь к отступлению будет чист, уходи отсюда. Не хочу вмешивать тебя в это дело, поэтому отойди в сторонку, и — большое спасибо!
— Сэр! — сказал Полифант с пафосом, поняв, что пробил его звездный час. — Любой другой приказ, который вы сочтете нужным дать мне, я выполню с готовностью, но я не переживу, если будут говорить, что Полифант оставил своего хозяина в минуту нужды или отступил перед лицом опасности.
— Если ты так считаешь, тогда можешь убрать этот отвратительный таз с глаз моих долой, — ехидно велел его хозяин.
Глава 19
Не прошло и пятнадцати минут, как майор вошел в гостиную. Еще до того, как он открыл дверь, было ясно, что задача продлить обмен мнениями между дедом и лейтенантом Оттершоу, возложенная на Винсента, не потребовала от кузена особых усилий. Казалось даже неправдоподобным, что Хьюго счел необходимым предпринять некоторые усилия для достижения этой цели, поскольку его светлость, как только ему сообщили, что лейтенант явился при оружии и с ордером на обыск, моментально разобиделся и принял боевую стойку.
Расстановка сил оказалась не совсем такой, на какую надеялся майор. На сцену боевых действий вступили две персоны, без которых можно было бы прекрасно обойтись: леди Аурелия все еще сидела за карточным столиком, а миссис Дэрракотт, облаченная в необъятную ночную сорочку, стояла рядом с ее креслом, на ее милом лице горел яркий румянец, и весь вид свидетельствовал о благородном негодовании. Лорд Дэрракотт также сидел, закинув ногу на ногу, за картами, его кресло было немного отодвинуто от столика. Перед ним вытянулся в струнку лейтенант, перед камином стоял Винсент, а дюжий сержант драгун занимал позицию на заднем плане. Физиономия служаки носила печать непоколебимой флегматичности, но хотя его внешний вид мог устрашить непосвященного, майор был тертым калачом, и ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что сержант Хул, исполненный решимости исполнить свой долг, был очень далек от того, чтобы разделить убеждение лейтенанта в том, что у него есть право врываться в дом дворянина точно так же, как и в убогое жилище обычного крестьянина.