Проходя мимо отдела Преобразований, Михаил врезался в какого-то улыбающегося юнца.
– Подписали? – спросил его приятель, дожидавшийся в коридоре.
– Да! – тот торжественно показал бумагу с гербовой печатью и размашистой подписью Главного.
– Ну, ни пуха, ни пера, – ответил второй и пожал ему руку.
– К черту! – рассмеялся парень и, переходя от нетерпения на бег, быстро пошел к выходу – за спиной у него было пусто. Смотреть на осиротевшую спину бывшего коллеги было до жути непривычно.
– Глупец, – пробормотал Михаил, приближаясь к отделу Перевоплощений.
В кабинете его уже поджидал специалист с оболочкой наготове.
– Больше не было? – придирчиво осмотрев ее, поинтересовался Михаил.
– И так самую большую выбрал!
Михаил обреченно вздохнул и втиснулся в оболочку. Как ни была она велика, а ему все равно было неудобно в ней: на плечи навалилась тяжесть, в груди стало тесно, крылья прижало к спине так сильно, что они уже начинали ныть.
– Ну, как?
Михаил повернулся к зеркалу. Он прошел множество перевоплощений, а от самого первого прошло почти семьсот лет. Но каждый раз на долю секунды он пугался и замирал, видя в зеркале новую внешность – каждый раз разную. Сейчас из зазеркалья на него глядел очень высокий молодой человек. Глубоко посаженные карие глаза излучали вековую мудрость. Небольшая аккуратная бородка придавали солидности. Плечи мягко облегало черное пальто.
– Ну так как, все устраивает?
– Другого все равно нет, поэтому пойдет, – Михаил застегнул пальто, еще раз глянул на себя в зеркало, расписался в графе «Принял» и вышел в общий холл – дожидаться окончательных инструкций.
***
Ровно в 5 часов 26 минут и 17 секунд Михаил появился на станции Медведково. Если бы в это время кто-то из людей был рядом, то очень удивился, увидев, как посреди перрона рядом с колонной воздух задрожал и зарябил, а потом из этого марева с легким хлопком вышел высокий человек в черном пальто. Но специалисты Транспортного отдела предусмотрели все, поэтому на станции было пусто.
Через несколько минут перрон стал заполняться людьми. Невыспавшиеся, погруженные в свои мысли и заранее проживающие только начинающийся день, они не смотрели по сторонам. Михаил внимательно наблюдал за ними, делая в уме заметки, которые точно пригодятся для отчета.
Подошел первый поезд. Рабочий день начался.
***
– Станция «Баррикадная». Переход на станцию «Краснопресненская» Кольцевой линии.
Михаил стоял, прижавшись спиной к дверям. В вагон вошла молодая женщина. Было видно, что она очень устала, но глаза ее сияли радостью. Михаил знал: она носит под сердцем долгожданное дитя.
Женщина оглядела вагон, ища свободное место. Большинство пассажиров тут же закрыли глаза, сморенные внезапной сонливостью. Не найдя свободного места, она подошла к ближайшему мужчине, который увлеченно играл в какую-то игру на телефоне.
– Извините, не могли бы Вы уступить мне место?
– Нет, мне некогда, – не отрываясь от телефона, ответил тот.
Остальные по-прежнему не обращали на женщину внимания: спали, читали, что-то искали в телефонах. Женщина встала рядом с Михаилом, тяжело привалившись к двери вагона.
Сквозь закрытые веки он изучал внезапную свою попутчицу. Потом открыл глаза и пошел к выходу, будто случайно дотронувшись до женщины рукой. И удивительное дело: ушла усталость с ее лица, спина выпрямилась, а на губах заиграла улыбка. Довольный своей небольшой шалостью, Михаил вышел на следующей станции и пошел по переходу к «Крестьянской заставе» – на Люблинско-Дмитриевскую линию, следующую в своем списке.
Возвышаясь над толпой на голову, Михаил издалека увидел, как плотный людской поток плавно огибает стоящего у стены человека. Приблизившись, он увидел старушку: одетая бедно, но опрятно, она сжимала в руках картонку с надписью:
Помогите спасти внука.
Благослови вас Господь.
Михаил заглянул ей в глаза – выплаканные и выцветшие, как полуденное небо жарким летним днем. За доли секунды он увидел в них худенького побритого наголо мальчика, лежащего в огромной казенной постели и от этого казавшегося еще более худым и болезненным. Все его тело было опутано проводами и трубками: одна бежала к носу, другая – к руке, остальные скрывались под одеялом. Рядом с кроватью стоял врач и что-то говорил, а на стуле плакала худенькая изможденная женщина, так похожая на старушку.