— Возьмите себя в руки, — резко приказала она. И Маркус вздрогнул, решив, что она заметила, как кровь бросилась ему в голову. Но нет — похоже, она имела в виду их обоих. — Я что — должна провести весь вечер, слушая, как ты задираешь его сиятельство?! — обращаясь к брату, елейным тоном проговорила она. И звуки ее голоса перевернули душу Маркуса.
— Я?! — возмутился Фоксмур.
— Виконт был так добр, что откликнулся на мою просьбу дать тебе шанс, и я не допущу, чтобы ты портил ему настроение. Либо изволь вести себя как цивилизованный человек, либо отправишься на суаре в своем собственном экипаже!
— Чудесная идея, — одобрительно буркнул Маркус. Но она лишь переключилась с брата на него.
— А что касается вас, милорд, боюсь, мне придется заняться вашими туалетами. Где вы откопали это убожество?! — брезгливо скривилась она. Выскочивший как из-под земли лакей почтительно подал ей мантилью. — Полагаю, у вас просто не хватило времени позаботиться о том, чтобы появиться в обществе в приличном виде…
— А также желания тратить деньги на подобную чепуху, — брюзгливо закончил Маркус. — В особенности когда и без того имеешь вполне приличный сюртук.
— Вот как? А я-то считала, что деньги у вас есть. Вероятно, меня неверно информировали. — И прежде чем разинувший рот Маркус успел придумать, что ответить на это новое оскорбление, Регинатем же сладким голоском продолжала: — Впрочем, бритва — не такое уж дорогое удовольствие. Тогда почему же вы проигнорировали мой совет избавиться от своей бороды?
Похоже, она намерена поучать его… Ну уж нет.
— То, что скрывает моя борода, не предназначено для взоров леди. Уж вам это должно быть понятно, как никому другому, миледи, — учитывая, что внешность для вас превыше всех остальных достоинств.
Если до Регины и дошел оскорбительный смысл этих слов, она и бровью не повела. — Ну, позвольте уж мне самой судить о том, что предназначено для взоров леди, а что — нет.
— Если, увидев, что под ней, вы в ужасе сбежите, то я лишусь вашего драгоценного общества, причем надолго — ведь борода как-никак не вырастет за один день.
Регина усмехнулась:
— Это будет такая потеря для вас?
— Мы заключили сделку, миледи. И я намерен проследить, чтобы ее условия были выполнены. — Маркус подал ей руку, намеренно сделав вид, что не замечает, как поблекла ее улыбка. — Мы идем?
Регина, поколебавшись, оперлась на нее. Легкий смешок заставил Маркуса обернуться, и он успел заметить, как Фоксмур закусил губу.
Регина смерила брата ледяным взглядом:
— Что-то не так, Саймон?
— Нет, нет, все в порядке, — уверил он сестру. В глазах его плясали веселые чертики. — Минутку, я только позову Сайсели. Она в студии.
Он стремительно скрылся за дверью, но плечи его при этом тряслись от беззвучного хохота. Маркус поднял брови:
— Я что-то не то сказал?
— Мой брат уверял меня, что вы не способны вести себя как джентльмен. И вы это только что с блеском доказали.
Маркус с трудом подавил раздражение.
— Позвольте напомнить вам, что в условия нашей сделки не был включен пункт о том, что я превращусь в истого джентльмена.
— Ваша правда. Но мне не приходило в голову, что вы все время будете пытаться вывести меня из равновесия.
Он смерил ее надменным взглядом:
— Я намерен оставаться собой. Если это то, что вам не по нраву…
— Нет смысла изображать из себя огнедышащего дракона, сэр. Уверяю вас, меня не так-то легко довести до белого каления.
— Да уж, скорее, это вы заставите потерять терпение кого угодно.
Регина растерянно заморгала. Потом отвела глаза.
— Конечно. Обычное дело для таких, как я. Как вы тонко это подметили, сэр!
Тьфу ты пропасть! Неужели он обидел ее?
Да нет… невозможно. Скорее уж это они тешат свою гордость, что могут одним лишь словом смешать человека с грязью. Просто она рассвирепела, потому что он отомстил ей ее же оружием.
Через минуту вернулся ее брат под руку с незнакомой ему немолодой дамой. Пока Саймон бормотал положенные в таких случаях слова, Маркус разглядывал мисс Сайсели Тремейн, решив, что это, вероятно, дуэнья леди Регины. Даже герцогской дочке неприлично являться в свет без сопровождения.
Похоже, однако, что эта мисс Тремейн, несмотря на всю свою хрупкость, способна отвадить даже самого пылкого поклонника. По ее виду можно сразу сказать, что она намерена во что бы то ни стало выполнить свой долг. Что ж, его это устраивает как нельзя лучше, решил Маркус. Ведь в его намерения вовсе не входит покуситься на честь леди Регины. Просто показаться на званом вечере в ее обществе уже достаточно для того, чтобы она крепко задумалась, стоит ли им породниться.
Отлично, пора приступить к уроку. Судя по кислому выражению лица дуэньи, начало ему явно удалось. Как только все четверо уселись в карету, они с герцогом напротив обеих дам, Маркус с удовлетворением отметил, что мисс Тремейн явно не может смотреть на него без содрогания. А когда он, устраиваясь поудобнее, случайно задел ее ногой, выражение панического ужаса на ее лице едва не заставило его расхохотаться.
Но веселье его длилось недолго…
Стиснув зубы, Маркус напомнил себе, что именно этого он, в сущности, и добивался. Чтобы леди Регина своими глазами убедилась, какие чувства пробуждает он в людях, — страх, отвращение, презрение или подозрительность.
Во всех… кроме самой леди Регины, — надо отдать ей должное, держится она великолепно. Впрочем, скорее всего она прошла хорошую школу.
Карета тронулась, и взгляд Маркуса остановился на той, которая занимала все его мысли. Да, скрывать свои чувства она умеет, вынужден был признать он. Эта девица единственная из ему известных, по чьему лицу невозможно догадаться, о чем она думает.
И это еще одна причина не доверять ей…
Перехватив его взгляд, она усмехнулась:
— Я слышала, что сегодня Луиза будет играть не только на арфе, но и на клавесине. Забавно… я даже не знала, что она еще и пианистка!
— Неудивительно — на арфе она играет отвратительно. Но стоит мне только заикнуться об этом, как Луиза устраивает мне сцену. Она, видите ли, считает, что я ничего в этом не понимаю.
— Мисс Норт играет на арфе как ангел, — обиженно надулся Фоксмур.
Маркус вопросительно поднял брови.
— Да, вид у нее действительно ангельский… и арфа в довершение сходства. Жаль только, что звуки, которые она при этом извлекает из несчастного инструмента, больше смахивают на вопли больного павлина, чем на ангельское пение.
Леди Регина расхохоталась:
— Саймону все равно — ему медведь на ухо наступил. На слух он вряд ли отличит павлина от соловья.
— А вы? — вкрадчиво спросил Маркус. — Вы способны распознать хорошую игру?
— Говорят, что да. И хотя ваша сестра, возможно, играет неважно, — не стану судить, поскольку я еще не имела удовольствия ее слышать, — зато поет она прелестно. Да и ее игра на клавесине выше всяких похвал.
— Еще бы! — фыркнул Маркус. — Учитывая, что я выложил ее учителям целое состояние!
— А мне казалось, что вы не склонны сорить деньгами, — подколола его Регина.
— Чего не сделаешь, чтобы поберечь свои уши! Регина с трудом подавила улыбку.
— Наверное, по этой же причине Луиза рисует такие прелестные акварели? Вы тоже приняли меры, дабы уберечь свои глаза?
— Нанял самых лучших учителей рисования, которых только можно найти за деньги.
— Боже милостивый, выходит, быть опекуном — дорогое удовольствие! — Даже несмотря на полумрак кареты, Маркус заметил, как сверкнули ее глаза. — А еще учителя танцев, чтобы спасти свои ноги, и учителя верховой езды, дабы сохранить… что? Ах да — окрестности вашего имения.