Именно осознание того, что любимый оставил мне частичку себя, отрезвило меня, и я стала стараться жить для него. В апреле я вернулась в школу, улыбаясь назло каждому, кто шептался у меня за спиной. О моем положении знали только родители и младшая сестра. Во время часовой перемены, мы часто сидели с ней в школьном кафе, где я медленно превращалась в бегемотика, съедав почти в два раза больше, чем ела обычно.
В мае, я уже ходила с небольшим животиком, но все списывали его на мою появившуюся большую любовь к еде. Занятия физкультурой, я благополучно игнорировала, занимаясь гимнастикой для беременных в спец. центре. Компания бывшего не оставила без внимания изменения моих пропорций, говоря порой очень обидные слова, но я не слушала. Все мое сознание занимал еще не родившийся малыш.
После сдачи экзаменов, поступила в пединститут, а в начале ноября родила прекрасного мальчишку с глазами его отца и перевелась на заочное обучение. Его отцу я ничего так и не сказала и вряд ли когда-нибудь наберусь смелости сказать. Единственное, что досталось моему ребенку от его отца кроме внешности, это отчество. Учиться и смотреть за малышом было нелегко, но эти годы были лучшими в моей жизни.
И вот спустя почти пять лет, я могу сказать, что я может не самая счастливая женщина, но я однозначно самая счастливая мама.
Сынишка возился с новой машинкой, сидя у меня на коленях, в то время как я заканчивала последние приготовления к урокам. Закончив, я откинулась на спинку стула, задумчиво следя за своим маленьким мужчинкой, и ласково поглаживала его по крохотной спинке.
— Мам, а кто был тот дядя, когда я к тебе прибежал? — вопросительный взгляд стальных глаз смотрел на меня.
— Кирюш, это мой давний знакомый, — немного помедлив, я все же ответила сыну. — А почему спрашиваешь?
— Мне он понравился, — смешно прокомментировал сынок, не выговаривая букву «Р», и улыбнулся.
Во мне все перевернулось. Леденящий душу холодок прошелся по спине, вызывая мурашки. Я отчаянно смотрела на сына. Впервые в жизни мне хотелось рассказать Стужеву о ребенке, не лишать сына отца. Одинокая слеза скатилась по щеке. Сынок тут же отреагировал.
— Мамочка, не плачь. Я ведь только тебя люблю! — Маленькие ручки обняли за шею. Я прижала к себе мое единственное сокровище. Сердце сжималось от бессилия.
За этой картиной нас и застал Стужев, открывший дверь моего кабинета без стука. Мы с сыном повернулись на звук.
— Мы можем поговорить? — Сдержанно поинтересовался бывший возлюбленный.
— Ты видишь, я занята, — слишком резко ответила я, напугав сына. Тот завертелся у меня на руках и начал похныкивать. — Прости, Кирюш, солнышко, не плачь, — я пыталась успокоить своего ребенка, старательно игнорируя взгляды Ледяного Короля.
-Дай сюда, — не выдержав плач Кири, Стужев отобрал у меня ребенка и поставил того на пол. Я хотела было возмутиться, но слова застряли на полпути, поймав взгляд серых глаз. — Ты чего хнычешь? — Грозно поинтересовался мужчина. — Разве мама тебе не говорила, что мужчины не должны плакать? — Сынишка уже успокоился и растерянно обернулся на меня, ища поддержку, я же сидела в шоке. — Ты же должен защищать маму, а как ты будешь это делать, если все время хнычешь?
Мой ребенок молчал, лишь переводил взгляды с меня на Стужева. Не найдя во мне поддержки, мальчик тяжело вздохнул, выпятил нижнюю губу и опустил голову, не зная что сказать.
— Вот, — нравоучительным тоном продолжил мужчина. — Если пообещаешь больше не плакать, я тебе покажу, как надо маму защищать. — Я, кажется, икнула. — Ну так что, договорились? — Стужев протянул руку Кириллу.
— Да. — Маленькая ручка буквально утонула в руке отца.
Кажется, мой персональный ад начинается уже сейчас. И что теперь делать? Я же долго не смогу это терпеть. Мне находится с ним в одном здании больно, так теперь еще и видеть его периодически рядом с сыном придется. Он же все узнает! Что же делать? Боже! Помоги!
Мои молитвы были прерваны наглым покашливанием сверху, и я перевела взгляд на Александра.
— Так мы можем поговорить? — Скрестив руки на груди, спросил мужчина
.
— Кирь, иди поиграй, пожалуйста. Там, у меня в сумке, лежат вкусняшки. Только много не кушай, ладно? — И дождавшись кивка, повернулась к Стужеву.
— Ты ведь не собиралась мне говорить, верно? — Наклонившись надо мной, зло выплюнул мужчина. Я внутренне похолодела. Неужели так быстро понял?
Ответить ему я не могла, страх сковал все тело, не позволяя сказать и слова. Переведя глаза на ребенка, я смотрела на его возню с машинкой в конце кабинета. Эти секунды текли, казалось, целую вечность. Стужев ждал, я молчала. Тишина давила на мозг, и вскоре я не выдержала.