— Хм-м-м, — старик неодобрительно пожевав губами, поинтересовался: — У тебя там, кажется, родственник живёт? Дядя, если не ошибаюсь. Ты как-то, рассказывал о нём.
— Он умер почти год назад.
— Мне жаль. Помнится, тот был тебе дорог.
— Да, очень. К тому же с его уходом, я лишился последнего родственника. А это как не крути, весьма печальный факт.
— В этом мы с тобой похожи, мой мальчик…
— О чём ты? У тебя ведь есть дочь Элиза, внучка Анабэль. Ты не одинок, нет! Или… Что случилось, Учитель?
Тари Май подошёл к внушительному дубовому шкафу, занимавшему южную стену просторного кабинета, открыл одну из множества дверок и, достав начатую бутылку коньяка с двумя стаканами, плеснул в них: себе на донышке, мне половину. Затем дрожащим голосом он произнёс:
— Красота Анабэль на нашу беду привлекла внимание Тимаса, сына одного из ближайших подручных Тарайи — Руфа Шептуна. Представляешь, он буквально прохода ей не давал. Но девочка и смотреть то на него не могла без омерзения. Да он, честно говоря, того и стоит: здоровенный самодовольный бугай, интересы которого сводятся лишь к жратве, выпивке и девицам. А внучка моя… она светлая была. Любила поэзию, сама писала замечательные стихи, да и задатки одарённого художника у неё присутствовали. Впрочем, ты сам всё отлично знаешь. Вот и скажи, что у них общего могло обнаружиться? Ничего. Только эта сволочь решила добиться своего, любым путём. У своего дружка из знати, Тимас одолжил карету, дождался пока Анабэль отправится навестить больную подругу, и попытался похитить её. Внучке чудом удалось вырваться, она побежала по улице и оказалась сбита внезапно выскочившим из-за угла экипажем. Проходивший мимо лекарь констатировал мгновенную смерть… Элиза не пережила подобного удара. На третий день после похорон дочери, она наложила на себя руки… И теперь, теперь я один на белом свете.
— Прими мои соболезнования, Учитель, — едва слышно произнёс я, обнимая его за плечи.
Тот заплакал…
Уже уходя, я предложил старику ехать со мной.
Но Тари Май отказался, сказав:
— Хочу упокоиться рядом с дочкой и внучкой. А этого момента, поверь, ждать не долго осталось. Прощай мой мальчик.
— Прощай старый друг…
Следующей вехой моего пути был банк «Джордан и Сыновья». Там, но моём счету лежала весьма круглая сумма. Вызвав дежурного нотариуса, я сделал завещание, в котором разделил её поровну между семьями моих погибших товарищей.
Потом я отправился в самый центр города и стал целенаправленно обходить лучшие таверны. В каждой я высматривал подонка Тимаса, рожа которого, была мне преотлично известна. Однажды мы с ним крепко повздорили. Так крепко, что хорошо запомнилось и мне, и уверен, ему.
В четвёртом по счёту заведении мне повезло. Там, в глубине зала, сидела уже тёпленькая компания с Тимасом во главе. Спрятав лицо под сенью накинутого на голову капюшона, я сел недалеко от выхода, за свободный столик в нише, заказал бокал тёмного пива и неспешно прихлёбывая, стал ждать. Спустя полчаса Тимас поднялся и двинулся к выходу. Остальные собутыльники продолжили кутёж. Очутившись во дворе чуть раньше, я отступил в сторону, делая вид, что сосредоточенно пересчитываю содержимое кошелька. Убийца семьи моего друга, как я и предполагал, вышел по нужде. Я подождал пока тот зайдёт в туалет, затем последовал за ним. К счастью кроме нас двоих в нём не было больше никого. Дальнейшие мои действия заняли секунды. Я подошёл сзади к Тимасу, изготовившемуся справлять малую нужду и одним взмахом кинжала, перерезал горло. Кровища хлынула… Фонтаном. Само же тело упало ничком, содрогаясь в предсмертных судорогах. Вытерев лезвие об одежду старого знакомца, я постарался побыстрей оказаться за пределами таверны, на многолюдной улице справедливо носящей название Дворцовой. Теперь мне действительно нельзя было оставаться в Далидоре. Ибо Стражи Закона непременно выйдут на след убийцы сынка высокопоставленного Радетеля. В чём им непременно поможет огромный штат осведомителей среди самых разных слоёв общества. Но фора минимум в три-четыре дня, я считал, у меня имелась.
Я вернулся домой в преддверии вечера, нигде больше не мешкая. Своих постояльцев обнаружил в гостиной. Перед каждым лежало по три-четыре книги из нашей домашней библиотеки.
— Всем привет! — промолвил я, окидывая выбор троицы заинтересованным взглядом, а затем с удивлением спросил: — И это всё что вы выбрали из множества предметов наверняка нужных в дальнем странствии?
— Ну, во-первых, книги — самая большая ценность в мире, — воздев указующий перст к потолку, с апломбом констатировал Кол.