Я гнал прочь мысли о пушке Бертье, я говорил себе, что за десятилетия мира между Кулхусом и Камеем она должна была пострадать от метеоритов и прийти в негодность, что наши давние враги стали гуманнее — и почти верил в это, разум цеплялся за опровергающие очевидное доводы, как утопающий хватается за соломинку. Я тешил себя безумными надеждами: быть может, это какая-то странная тюремная камера под звездным небом, какой-то чудовищный вид психологической пытки. В конце концов, это все могло быть всего-навсего невероятно правдоподобным сном! Зачем потребовалось после оглашения приговора вводить мне снотворное, спрашивал я? Загнанный в угол рассудок предположил, что таким образом мои палачи предохранили меня от ослепления в момент выстрела пушки, но сознание отказывалось принять такой ответ. Внезапно я заметил разгорающееся бледное сияние внизу. Оно нарастало, заставляя мириады звезд меркнуть, растворяться в вечной ночи.
Белая и беспощадно яркая, Кассандра выскользнула из-за края обшивки, ударила в глаза лучами. Под ней — изумрудно-лазурный, окутанный сизой облачной дымкой — висел в кромешной черноте Кулхус.
Я был в открытом космосе!
В глазах потемнело, я почувствовал, как сознание покидает меня. Рванувшись, я вновь сильно ударился, на этот раз подбородком — боль была адская, но я почти не обратил на нее внимания. К горлу подкатила дурнота, и я с огромным трудом боролся с ней, заставляя себя дышать ровнее. Сердце бешено колотилось, кипящая кровь прилила к вискам, мне казалось, что голова раскалывается на части. Клаустрофобия костлявой лапой вцепилась в горло; я выкрикивал какие-то проклятья и бессмысленные угрозы… Затем наступила темнота.
Из забытья меня вывел странный булькающий звук, исходивший откуда-то снизу. Обессиленный и разбитый, я скосил глаза, и заметил неясное движение перед лицом. В тот же миг что-то холодное заструилось по груди. Вода! Теперь я разглядел, что на уровне подбородка находятся две прозрачные трубки, уходящие куда-то вниз — о них я и ударился подбородком перед тем как потерять сознание. Из одной трубки тоненькой струйкой сочилась вода. Я жадно прильнул губами к этому импровизированному крану (жажда уже успела измучить меня), но сделал всего несколько глотков, когда вода прекратила бежать.
У воды оказался неприятный железистый привкус, но я пил ее с наслаждением путника, набредшего на колодец в пустыне. Вода была почти ледяной, и это немного привело меня в чувство. Итак, мои мучители не желали, чтобы я умер от жажды, подумал я, значит, им что-то от меня еще нужно: нужно выяснить что. Нельзя отчаиваться; пока я жив, остаются — пусть и мизерные — шансы на спасение. Я последовал известной с древних времен мудрости — «чтобы успокоиться, делай что-нибудь», и занялся единственным доступным делом, а именно исследованием места своего заточения.
Стеклянная капсула, абсолютно прозрачная, имела коническую форму. Снаружи гладкая и ровная, как наконечник снаряда, внутри она довольно плотно охватывала тело, почти не оставляя возможности двигаться. Как кулхусские садисты умудрились поместить меня в такую тесную кабину — до сих пор остается для меня загадкой — по крайней мере, я не могу припомнить, чтобы видел на стекле какие-либо швы или соединительные линии. Более-менее свободно я мог двигать только головой и пальцами рук. Стекло было теплым — чуть холоднее температуры тела. Когда медленно вращающаяся капсула вновь развернула меня лицом к ослепительно-яркой Кассандре, сквозь прищуренные веки я разглядел внутри стекла тончайшие нити с металлическим отблеском. Позже, в долгие часы бессонных размышлений в своей жуткой тюрьме я сопоставил эти нити и температуру внутри капсулы и предположил, что нити были частью некоего сложного обогревающего устройства — в противном случае я замерз бы насмерть в несколько минут. На уровне пояса, как я уже упоминал, стекло соединялось с металлической обшивкой, наклонно уходящей вниз. Мне была видна лишь малая часть обшивки — ниже она исчезала из поля зрения. Думаю, со стороны капсула выглядела действительно как снаряд с конической прозрачной головкой. Где-то внизу, у ног, находилось вентиляционное отверстие — коленями я чувствовал слабый поток прохладного воздуха. Мое тело плотно облегал незнакомый черный комбинезон с оранжевыми вставками на груди и рукавах — совсем новый, я чувствовал запах свежей синтетической ткани. И самое неприятное — я ощутил между ног целую путаницу проводов и трубок. Я быстро понял их назначение, и почувствовал иррациональную благодарность к моим мучителям: сама мысль о смерти среди вони и нечистот казалось отвратительной.