— Надеялся, что ты уже уехала, — сухо
— Зачем пригласил, если надеялся что я уеду? — поинтересовалась я. Нет, я собиралась ему устроить скандал, но так замерзла, что сил не осталось даже на это. Почему я не уехала? Наверное, потому что я тогда еще на что-то надеялась!
— Мне нужно было задержаться на работе, — он прошел мимо и стал открывать дверь.
— Ладно, — кивнула я и прошла за ним следом в дом.
Было темно, и я ничего не разглядела. Он стал снимать пальто, и уже направился к шкафу, чтобы его повесить, но я не позволила, я шагнула к нему и прильнула к его груди.
— Мне холодно, согрей меня, — прошептала я.
— Джоанна, ты должна была уехать, — устало пробормотал он. Но я лишь крепче прижалась к нему. Он чуть приподнял голову и коснулся подбородком моей макушки. И обнял.
— Согрей меня, — повторила я.
Не знаю почему, он мне показалось, что согласился он неохотно, наверное, подумывал таким образом проучить меня за то, что я осталась… С ним вообще не существовало равновесия, он меня обижал, потом успокаивал и наоборот, если он что-то делал для меня, потом я получала за это пощечину. Если это был такой способ держать меня на почтительном расстоянии… что ж, это работало.
На следующий день слегла с температурой тридцать восемь, адским насморком и ангиной. Керри, конечно, прелесть, но на этот раз смылась куда-то подальше от заразной соседки по комнате, а Шон даже не позвонил, чтобы поинтересоваться моим самочувствием. Хотя мог бы и догадаться, что я заболела после его «гостеприимства». И за день до моего выздоровления эта скотина смылась в Италию, к Манфреду Монацелли.
Прошло две недели с тех пор как мы виделись в его доме. В понедельник все прошло без проблем и эксцессов. Только я дико обижалась. В среду он, кажется, понял, что я скоро взорвусь как чайник, в который забыли налить воды, сел рядом со мной на практикуме и начал учить в своей неповторимой манере.
— Что вы делаете? — фыркнул он. — Нарочно пытаетесь замедлить программу? — изогнул он бровь. — Зачем вы все это наподключали? Если у вас есть лишняя планка оперативной памяти, — хмыкнул он, взглянув на мой крошечный и далеко не самый быстрый нетбук. — Подарите ее мне.
Я покраснела почти до состояния своего любимого девайса, а Шон не отстал.
— Отключайте все. И консоль.
— А куда я буду выводить данные?!
— В файл, — как на идиотку посмотрел на меня Шон. — И считывайте его другой программой.
— Еще одной?! И это, по-вашему, быстрее? — рявкнула я.
— Для исполнения каждой из них — разумеется. Не для вас, конечно, но дело ведь не в трудозатратах, а результате. Не жалейте себя никогда, мисс Конелл, — хмыкнул Картер. — Да, я видел ваши ведомости, мисс Конелл. Впечатляет. Но если вы вообразили себя крутым программистом, сверните эту улыбочку, вообще рот закройте и вспомните, что скромность украшает. И вас, и код.
Я вспыхнула и зло уставилась на собственный компьютер. Надеялась, что уйдет. Нифига! Он только ближе ко мне наклонился и шепнул в ухо:
— Пиши, Джоанна.
Мне оставалось только подчиниться, в то время как Шон ни на мгновение не отвел глаз от моего монитора. Когда я закончила со второй программой, он мне кивнул, отставил стул и пошел искать следующую жертву. К концу пары нагоняй получили все. А под конец пары он снова сказал:
— Загляните ко мне часиков в семь, мисс Конелл.
У меня аж челюсть отвисла, так как в аудитории мы были далеко не одни. Это, значит, вот как он мою ширму воспринял?
— Я, пожалуй, откажусь. Не совсем еще выздоровела, — огрызнулась я.
— Хотите сказать, я помешаю вашему выздоровлению?
— Разумеется, нет. Но заболела я потому три с лишним часа на ступеньках дома ждала вас, вследствие чего и заболела, — тихо прорычала я.
— Я работал, у нас с Манфредом большая разница во времени и всего несколько часов, в течение которых мы можем что-либо обсудить, — совершенно невозмутимо пожал он плечами.
— Я и не говорю, что вы не работали, сэр. Я только говорю, что можно было бы позвонить и предупредить, чтобы я не сидела на холодных ступеньках, гадая, правильно ли разобрала кое-как накарябанный адрес.
— Вы могли бы уехать, вас никто к моему крыльцу не привязывал!
— Я. Не знаю. Почему. Осталась. Но чтобы рецидивов не было, предпочитаю к вам больше не ездить вовсе!
Внезапно Шон достал из кожаного портфеля для ноутбука стикер и ключи и начал что-то писать. Но когда он протянул все это мне, я даже слов не нашла.
— Код от сигнализации и имя собаки. — Не знаю, как я все это взяла, у меня даже пальцы дрожали! — Постарайся к семи не опоздать, у меня запасного комплекта ключей с собой нет. Этот оставь себе, он твой. Если задержусь, свари себе кофе.
— Я не люблю кофе.
— Для программиста это непростительная черта, мисс Конелл. Полюбите.
В семь часов я снова стояла около дома Шона Картера, глядя на него с не меньшим испугом, нежели на владельца. Собака Шона, конечно же, должна была быть огромным злющим доберманом. Почему я ее в прошлый раз не встретила? Не пришлось бы гадать. Я открыла дверь и бросилась к сигнализации. Набрала код, уверенная, что Шон меня обманул, и сейчас приедут копы. Но все прошло гладко. Кроме того, что за спиной раздалось рычание.
— Ох… — это был не доберман, а лабрадор. Милый песочный лабрадор, который, очевидно предпочитал крашеных блондинок на обед. Не удивлюсь, если Шон и впрямь парочку таких, как я, своей питомице скормил. — Привет, Франсин, — прошептала я. Но собаке это не понравилось.
В конечном итоге мне пришлось пробраться бочком к холодильнику и своровать оттуда колбасу. Я попыталась кормить Франсин с руки. Первый раз было ужасно страшно, потом стало получше, а через пять минут собака радостно виляла хвостом и глядела на меня преданными влюбленными глазами. Я ее кормила, гладила, чесала живот, разговаривала и расчесывала пальцами мягкую шерсть. Тем и занималась, пока в дверь не позвонили. Шон опоздал всего на пятнадцать минут. Реабилитировался, наверное. Я даже собралась открыть ему дверь, но собака обняла лапами мою ногу и злобно зарычала, не отпуская. Ей колбасы и ласки вместо хозяина, пожалуйста.
— Иду! — крикнула я и потянула собаку за собой, «на буксире». Эта псина ко мне точно приклеилась. А я… ну я, эм, вообще собак побаиваюсь. В общем, добиралась я долго, боялась, что меня тяпнут. Вопрос только кто именно. Когда я открыла Шону дверь, Франсин все еще висела как клещ на моей лодыжке. И чтобы меня гарантированно не укусили, почесала собаку за ухом. В целом знакомство прошло отлично, без потерь (колбаса не в счет). — Пусти меня, Франсин.
Шон буквально столбом застыл от такого зрелища. Он просто стоял и смотрел на нас, кажется, потеряв дар речи.
— Франсин. — Я снова потянула ногу, но та зарычала и крепче обняла меня лапами. — Ну же, отпусти.
Шон гневно шагнул к собаке, присел, и я подумала, что он ее ударит или что-нибудь еще. Но тут Франсин оставила в покое мою ногу, встала на плечи Шону лапами и попыталась лизнуть его в лицо, радостно погавкивая и поскуливая. Шон, однако, облизать себя не позволил, только ее потрепал питомицу по шее.
— Пойдем, я тебя накормлю…
— Да она, вроде как, накормленная…
— Чем?
— Колбасой. Она на меня рычала, и я…
— Ясно, — фыркнул Шон.
— Франсин? Ты назвал собаку Франсин? — Это в моей голове вообще не укладывалось.
— Мой отец.
— Оу, он тебе ее подарил?
— Он погиб. Собаку взять было некому, а усыпи я ее, отец бы мне и с того света голову открутить ухитрился.
— Мне жаль.
— Угу, я знаю, что положено говорить в таких случаях.
— И у тебя больше никого из родных?
— Никого.
— Я правда могу оставить себе ключи? — Ну а что? Он был прав, я не чувствовала сожалений по поводу смерти Картера-старшего. А младшего жалеть не видела смысла.