И мы вернулись на площадку. Никто из участников не нашел что возразить. Видно, они считали хорошей идеей все, что способно привлечь сюда людей. Когда я присел на барьер, ко мне подошел Ролло. Оставались еще две минуты перерыва перед новым двухчасовым туром.
— Не сердись на то, что я тебе говорил, — сказал он. — К тебе это не относится, только к Глории.
— Я знаю. Глория в порядке. Просто она зла на весь свет, вот и все.
— Постарайся ее утихомирить.
— Тяжело, но сделаю, что смогу, — пообещал я.
Потом взглянул на дверь женской раздевалки и с удивлением увидел, что Глория и Руби выходят на площадку вместе. Я пошел им навстречу.
— Что ты думаешь о дерби? — спросил я Глорию.
— Лучший способ от нас избавиться, — ответила она.
Свисток возвестил о начале следующего тура.
— Сегодня тут не больше ста человек, — заметил я.
Я положил руку Глории на плечи, она обняла меня за талию, и так мы ходили по паркету. Это разрешалось. Первую неделю марафона нужно было танцевать все время, но потом уже было достаточно просто непрерывно двигаться. Вдруг я увидел Джеймса и Руби, они приближались к нам, и по лицу Джеймса я понял — что-то не в порядке. Хотел было избежать встречи, но деваться было некуда.
— Я тебе говорил, чтобы ты оставила мою жену в покое. Ты что, не слышала? — накинулся он на Глорию.
— Пошел ты в джунгли, орангутанг, — огрызнулась она.
— Минутку, — вмешался я, — что происходит?
— Она опять приставала к Руби! — рявкнул Джеймс. — Только отвернусь, она ее снова донимает.
— Да плюнь ты, Джим, — сказала Руби, пытаясь оттащить мужа в сторону.
— Нет, не плюну. Я же говорил тебе, чтобы ты держала язык за зубами, ты что, забыла?
— Иди-ка ты отлей…
Прежде чем Глория успела договорить, он заехал ей так, что она больно стукнулась о мое плечо. Оплеуха была жуткая. Этого я так оставить не мог и, размахнувшись, заехал кулаком Джиму в зубы. Он врезал мне левой под ложечку, и я полетел на пары, танцевавшие поблизости. Это меня и выручило, позволив не растянуться на паркете. Тут он бросился на меня, и мы с ним сцепились. Я пытался заехать ему коленом промеж ног, чтобы вырубить его. Это был мой единственный шанс.
Над ухом залился свисток, и кто-то ухватил нас обоих. Это подоспел Ролло Петерс. Он-то нас и растащил.
— Ну хватит, прекратите! — рявкнул он. — Что происходит?
— Ничего, — сказал я.
— Ничего, — сказала Руби.
Ролло поднял руку и помахал стоявшему на сцене Рокки
— Попрошу музыку, — произнес Рокки, и оркестр заиграл.
— Ну, расходитесь, расходитесь, — разгонял Ролло танцоров, наблюдавших за стычкой, и те стали медленно расходиться по местам. — Пошли, пошли, — поторапливал он их.
— В следующий раз я тебе глотку перережу! — крикнул напоследок Джеймс Глории.
— Да иди ты на…! — не заставила себя ждать Глория.
— Заткнись! — не выдержал я и утащил ее в угол, где мы остановились, переминаясь на месте. — Ты сдурела? — спросил я. — Почему бы тебе не оставить Руби в покое?
— Не волнуйся, ей я больше слова не скажу, хочет плодить ублюдков — ее дело.
— Здравствуй, Глория, — произнес чей-то голос.
Мы оглянулись. В ложе, в первом ряду кресел у самого барьера сидела пожилая женщина. Я не знал, как ее зовут, но это была весьма приметая старушка. На марафон она ходила каждый вечер и всегда приносила с собой плед и ужин. Как-то вечером она завернулась в плед и осталась на всю ночь. Было ей лет шестьдесят пять.
— Здравствуйте, — ответила Глория.
— Что там случилось? — спросила старушка.
— Ничего, — отмахнулась Глория. — Так, небольшая стычка.
— Как вы себя чувствуете?
— Все пройдет, — заверила Глория.
— Моя фамилия Лейден, — представилась старушка. — А вы — та пара, за которую я болею.
— Спасибо, — кивнул я.
— Я тоже хотела участвовать, — продолжала миссис Лейден, — но меня не допустили. Мол, я слишком стара, но мне ведь только шестьдесят.
— Ну, выглядите вы отлично, — заметил я.
Мы с Глорией продолжали топтаться на месте, держась друг за друга и покачивая бедрами, — ведь нужно было все время двигаться. За спиной старушки в ложу вошли двое мужчин. Оба жевали нераскуренные сигары.