Я в нее влюбился еще в начальной школе. Мы учились вместе с первого класса, и вплоть до десятого я думал только о ней. Но теперь чувство прошло. Почему? Само собой разумеется, из-за болезни. Потому что какой смысл теперь любить Эри?
Все пары, в том числе супружеские, рано или поздно распадаются. Ничего вечного на свете нет. Я и так это понимал. Весь вопрос в том, когда наступит конец. Обычные люди этого не знают, поэтому могут заводить отношения и жениться. Но у меня все иначе. Я знаю, когда все закончится. Поэтому не имею права никого любить. Даже если бы мы начали встречаться, я не принесу ей счастья. Только боль.
К тому же я знаю, что Сёта ее тоже любит.
Так что я решил отступиться ради ее же собственного блага.
– Акито, у тебя все еще освобождение от физкультуры? – спросила Эри, когда мы расселись по партам. На ежегодной перетасовке учеников нас забросило в один класс, и даже более того: нас посадили друг от друга по соседству, хотя я бы и предпочел оказаться подальше.
– Угу… Освобождение.
– Ага. Болит коленка?
– Да, побаливает.
Я соврал, что не хожу на физру из-за травмы. И велосипед поэтому же забросил. Эри с Сётой мне поверили.
Классному руководителю и физкультурнику рассказал как есть про больное сердце, и они отнеслись с пониманием. Я их попросил ничего не говорить одноклассникам. А вот чего я не сообщил, так это сколько мне осталось жить. Не хотел, чтобы жалели. Хватит с меня и родителей.
Доктор Кикути сказал, что умеренные нагрузки мне не повредят, но я совершенно не хотел заниматься, поэтому на физкультуре всегда сидел в сторонке. А сегодня тем более: в программе стоял бег на длинную дистанцию. Я его и до болезни с удовольствием бы прогулял.
– У Акито освобождение! Блин, тоже, что ли, коленкой стукнуться?
– Завидую! – вздыхали одноклассники.
Я только усмехался в ответ.
Сел в тенек и смотрел, как они бегают. Все строили ужасно несчастные лица – то ли от жары, то ли от влажности. Неподалеку бегали на короткую дистанцию девчонки. Я сам не заметил, как начал следить за Эри. А ведь твердо решил ее забыть. Бесплодная любовь – только время на ветер.
День опять пролетел незаметно. На уроках я, как обычно, рисовал. Учиться не хотелось, хоть ты тресни. На математике я, понятное дело, почти ничего не решил. Да и какая разница. Все равно скоро умирать.
Когда занятия закончились, я набил сумку учебниками и собрался на выход, но вдруг меня окликнула Эри:
– Акито, пройдемся вместе немного?
– Я не против, но тебе же на секцию.
– Я сегодня не пойду, – улыбнулась она от уха до уха.
Подруга шла впереди, и хвостики на голове подпрыгивали в такт ее походке. От Эри веяло каким-то легким, сладким запахом.
Она провожала меня до остановки, а велосипед вела рядом. Сумку сунула в корзину.
– Ну как тест?
– Ничего не решил. В половине хоть что-то накорябал, а к остальному даже не притрагивался.
– Мм…
Разговор тут же иссяк, и какое-то время висела тишина. До остановки мы пока не дошли, и ситуация начала меня смущать.
– Акито, – произнесла Эри, останавливаясь.
– Что такое? – Я повернулся к ней.
– У тебя же… на самом деле колено не болит? – робко спросила подруга.
– Болит, – не согласился я.
– Гм… И все-таки ты стал очень странным. Что случилось? Как будто другой человек.
– Другой человек, – задумчиво повторил я. Может, и так. Даже не «может». Я и сам заметил, что до диагноза и после смотрел на жизнь совершенно по-разному. У меня изменился характер. Я часто ненавидел себя за то, что вижу мир в таких негативных красках.
– Если что-то случилось, расскажи! – Глаза Эри сверкнули от слез.
В сердце вновь всколыхнулось забытое было чувство.
Я отвернулся:
– Правда ничего такого.
– Но тогда почему?..
Однако вопрос она не закончила. Наверное, хотела спросить: «Почему ты так изменился?»
– Прости. Автобус скоро, мне пора, – простился я и ушел.
На самом деле хотелось во всем признаться. Хотелось рассказать о болезни любимой Эри и дорогому другу Сёте и чтобы они меня пожалели.
Но одновременно страшно не хотел. Я до сих пор отказывался признавать, что со мной случилось несчастье, а если расскажу им, то придется столкнуться с диагнозом лицом к лицу. А хотелось пока еще побыть обычным старшеклассником. Не надо, чтобы меня считали несчастным школьником, которому дышит в затылок смерть. Я даже сам о себе так не хотел думать.
На самом деле я до сих пор не верил, что скоро умру. Где-то в глубине души я истово надеялся, что меня еще спасут и я выздоровею.