В моих мечтах соль должна была колоться легко и просто. В реальности она была камнем и оставалась камнем. Хрупким только по сравнению с другими камнями. Легче всего откалывались более белые части, а те, что потемнее — были явно крепче.
Но упорство и труд…
Ну или дурь и самоуверенность…
На половине рюкзака ко мне подкралось понимание, что жадность до добра не доводит. Размочалив соль в мелкую крошку, я, конечно, сумел уместить её больше, чем если бы складывал в виде булыжников… Однако при этом и вес груза стремительно рос. А моя спина начинала болеть каждый раз, когда я кидал взгляд на рюкзак. Видимо, прозрачно намекала.
Но упрямство и глупость… Я, конечно, снизил энтузиазм по расколке соли, но совсем работу не прекратил. И когда через три часа закинул рюкзак на плечи, то ощущение было такое, будто гору на себя взвалил.
Рюкзак тоже высказал мне всё, что думает: подозрительно затрещал, грозя разойтись по швам. Пришлось чуть согнуться в пояснице, чтобы тяжесть не на лямках висела, а лежала на спине — как у трудолюбивого муравьишки. «Если дойду, то никогда больше!..» — запыхтев от натуги, решил я.
И мы пустились в обратный путь. Впереди налегке с довольной мордой бежал питомец, а за ним, кряхтя на все лады, шествовал жадный, но запасливый я!..
Первую остановку я сделал через двадцать минут. И вполне логично, что вторая случилась ещё быстрее…
Оставшиеся пять остановок пришлись на последние метры пути. Я отдыхал, утирал пот и снова шёл, проклиная свою запасливость. Но бросить соль не мог. Она в местной природе явно пользуется популярностью: только отвернёшься, а кто-то уже лижет.
— Тебя, блин, только за смертью посылать! — встретила моё триумфальное возвращение Кострома. — Ты вообще за временем не следишь?
К моменту моего прихода шкуру с рогача сняли. Теперь на ней высились аккуратные кучки мяса, которое военные срезали с костяка. Мой провожатый обнаружил, что его серые сёстры уже давно подъедают то, что выделили им Кострома и Дунай. И сразу же рванул наводить справедливость — а именно, отнимать то, что ещё осталось.
— У-у-у-у… — ответил я Костроме.
И наконец-то скинул рюкзак.
Тот тяжело опустился на землю. Прямо вот очень тяжело… И мне было что-то очень тяжело…
— Понятно, что ничего непонятно. И что тут у нас? — поинтересовалась Кострома, распуская завязки. — Вано, а это что?
— Это — соль, — гордым тоном добытчика (настоящего мужика, чо уж!) ответил я, ожидая аплодисментов.
А потом подумал и всё-таки добавил:
— Ну я, во всяком случае, на это надеюсь…
К рюкзаку подтянулся Дунай: заглянул внутрь и покивал со знанием дела.
— А это точно соль? — уточнила Кострома, так и не расщедрившись на аплодисменты. — Тебя розоватый цвет не смущает?
— Это просто каменная соль! — как минимум, из мужской солидарности вступился за «добытчика» Дунай. — У меня одна подруга такую использовала… Говорила, это, типа, полезнее, чем обычная. И всё такое… Диета там… Фигура…
Кострома с грозным интересом уставилась на Дуная, а тот слегка смутился.
— Ну всякие там полезные микроэлементы… Минералы…
— Дунай, милый… — прервала его девушка. — Про соль — ладно, рассказывай. А про твоих бывших с их фигурами — знать ничего не хочу! Я ревнивая. Так и знай!
— Ага… Ну, в общем, соль это, драгоценная моя! — улыбнувшись, как блаженный балбес, постарался сменить тему Дунай.
На Кострому, правда, не подействовало. Поэтому Дунай получил легонько кулаком в живот. Но не обратил на это внимания, продолжая лыбиться.
— Точно соль? — с важной темы Кострому было не сбить даже бывшими пассиями Дуная.
— Соль-соль… — кивнул тот. — Грязная, с кучей микроэлементов, с которыми вместе на земле валялась. Но есть можно! А можно ещё попробовать её очистить.
— Это как? — спросил я.
— Ну сначала в воде растворить. Соль растворится, а всё остальное — нет! — пояснил Дунай. — Потом воду процедить через какой-нибудь фильтр, чтобы взвесь задержать. А рассол выпарить. Но вообще можно и без этого обойтись.
— Тогда второй вопрос! — Кострома с натугой приподняла рюкзак и посмотрела на меня. — Вано, ты на хрена её столько припёр?! На первое время десяти кило хватило бы с головой!
Тут уже Дунай заинтересовался. Подошёл к рюкзаку, приподнял, оценил… Удивлённо раскрыл рот, опустив уголки губ, и молча вернул рюкзак на место. А я прямо вот даже обиделся слегка… Не, ну в самом деле, мне бы кто-нибудь сказал, сколько надо. А то дали рюкзак и сказали: мол, иди ищи подснежники в феврале… Соль, в смысле. На незнакомой планете. И я ведь нашёл!..