«Он передумал и отдаст меня Охотникам? Хорошее было путешествие перед прощанием с жизнью, но теперь мне, наверное, все равно нужно собираться. Может, повезет, и я отправлюсь домой и в институт? Мама точно скажет, я разочаровала ее. Она, наверное, так обрадовалась, узнав, я тоже волшебница, а теперь?
Неужели у меня даже кулон заберут. И Авреля? — пытаясь придушить эмоции, подумала Клеопатра, отворачиваясь от стола, не желая показывать покатившихся по лицу слез. — Нет. Дракона я точно никому не отдам! Он мой».
Севем еще что-то говорил, но она не слышала его, а сама уже направлялась к выходу.
— Позвольте узнать, куда же вы собрались? — уже в проходе настиг ее ехидный голос, который, наконец, пробился сквозь ее мысленную завесу.
— Вещи собирать, — не поворачиваясь к нему лицом, ответила чуть дрогнувшим голосом и вышла.
«Небо меня понимает, — заглядывая в окно, Лео выгнала пролетевшую мысль в голове. — Оно тоже плачет — вместе со мной».
Пользуясь начертательной магией и рисуя заостренным ноготком пентаграммы уменьшения, начала накладывать заклинания на все свои вещи: книги, одежду, даже корзинку дракона, продолжая думать, сказка была очень хороша, но не про ее честь.
Собрав уменьшенное, внимательно осмотрела комнату и ванную на предмет своих вещей, чтобы ничего не забыть, а то потом будет стыдно, если пришлют атрибут ее нижнего белья почтой. От последней мысли волшебница густо покраснела, но, подхватив дракончика, все же решила спуститься вниз; возможно Севем будет любезен и отправит ее в аэропорт.
Оказавшись в холле, обнаружила там Ланцериса, и почему-то сразу стало теплее на душе; может из-за его нескрываемой радости при первой встрече, а может из-за теперешней улыбки. Нет, блондин не расплылся в дебильной мине всепоглощающего прощения. Его улыбка была мягкой и немного подбадривающей, говорящей: «У тебя все получится», а потом, подойдя ближе, спросил:
— Что случилось? Ты плакала? — он поднял ее лицо за подбородок к свету.
— Конечно же, нет, — горделиво взмахнув головой, ответила, пряча лицо в относительной тени.
— Конечно же, нет, — передразнил ее Севем дем Гор, а потом добавил. — Она думает, если опоздала в аэропорт, то никакая Крепость ей не светит, и зачем кого-то слушать, ведь собственные выводы всегда самые верные, — саркастично закончил, стоя возле подрагивающего зеркала.
«Ну, конечно же. Магия мысли. Я почти забыла, что такое возможно. Вот бы такому научиться и зачем тогда зубрить научные трактаты — при случае все можно вытащить из головы присутствующего мага», — приободрившись, подумала, желая научиться такому полезному волшебству.
— Попробуйте, — ответил на ее мысли дем Гор, поворачиваясь спиной к зеркалу.
«Потрясающе, — скептически фыркнула. — И зачем вам мой мусор в голове?»
— Надеюсь, вы не разнесете мой дом, если я вас оставлю на некоторое время, — ехидно заметил Севем, коварно улыбаясь, словно задумал какую-то пакость.
— Вы уже оставляли меня одну практически на целый день, — спокойно ответила Лео, но пролетевшая мысль заставила встрепенуться. — Или вы имели в виду НАС? — вскинув глаза на хозяина замка, переспросила, кивнув в сторону Ланцериса.
— Да, ВАС, — ответил он, обманчиво хмурясь, но ей показалось, на самом деле забавлялся.
— Тогда не знаю. Все зависит от более сильного волшебника, — шутливо проговорила, потупив глаза в пол. — С него и спрашивайте.
— Прелесть какая, — произнес Ланцерис, по-хозяйски развалившись в кресле возле шахматного стола. — Сыграем? Гор, а ты иди — у тебя дела…
— Надеть бы на вас браслеты… платиновые, — немного наморщив нос, начал Севем, словно был хищником и собирался укусить.
— Но ты сегодня добрый, — самодовольно перебил его Ланцерис, расставляя шахматные фигурки.
Хмыкнув, дем Гор прикоснувшись печаткой к зеркалу, вошел в него, и то снова начало отображать холл, в котором стало невероятно тихо и появилась возможность свободно услышать тиканье часов, находившихся в библиотеке.
— Я плохо играю в шахматы, — хотела отказаться нахмурившаяся Лео, подходя ко второму креслу возле стола.
— Я люблю выигрывать, — ухмыльнувшись, кардинально радостно продолжил блондин, поворачивая доску золотыми фигурками, украшенными рубинами к себе, а серебряные с изумрудами к ней.
— А вот я предпочитаю не проигрывать.
— Может у тебя есть другие предложения? — подмигнул тот, предлагая ей выбрать характер времяпровождения.
— Господин…
— Просто Ланцерис, я же не настолько стар, — перебил он, продолжая ухмыляться.
— А вы умеете летать? — Лео сама удивилась своему вопросу, ведь она совсем не это хотела сказать.
— Во-первых, мы уже перешли на «ты», а во-вторых, на улице нелетная погода. Кроме того, неужели ты хочешь надеть мне на спину крылья? — весело хмыкнул он, подшучивая над ней.
«Было бы очень интересно», — развеселившись подумала, представляя его с ангельскими крыльями, но об этом решила умолчать.
— Хорошо. Я сыграю с тобой в шахматы, если ты полностью ответишь на один вопрос.
— Как ты можешь быть уверена, что я отвечу правду? — на этот раз ухмыльнувшись по-особенному, поинтересовался, зарождая сомнения. — Но задавай свой вопрос.
— Кто такая «Душа»?
— Волшебница, — коротко поведал, теряя веселость. — Серебро ходит первым.
— А подробней?
— Ты хочешь, чтобы тебе солгали? — через некоторое время спросил, все еще оставаясь полностью серьезным.
— Нет, Ланцерис.
— Тогда не задавай глупых вопросов, — холодно кивнул, прикоснувшись к одной из фигурок и та, словно ожила, прошла по доске и снова замерла, словно никогда и не оживала. У Лео создалось впечатление, Ланцерис не играет, а позволяет жить маленьким фигуркам своей жизнью. Он не отдавал приказов, куда нужно двигаться, не принуждал становиться на место, где их обязательно казнят, только касался, будто давал не возможность двигаться, а предупреждал, наступило ее время жить.
— А если мне интересно? — делая очередной ход, спросила, рукой передвигая свою фигурку, так как еще не умела оживлять предметы.
— Любопытство, между прочим, кошку сгубило.
— Но я же не кошка, — немного обиженно, протянула, снова вручную переставляя фигурки, когда Ланцерис прикасался к своим и те, оживая, сами передвигались, что казалось ужасно несправедливым.
— Вот и радуйся. Кошкам живется нелегко. Шах и мат, — улыбнулся, возвращая веселое расположение духа.
— Что собственно и следовало доказать. Может лучше, поведаешь, чем отличается экономический мир волшебников, Охотников и других рас?
— О, — оживился Ланцерис, словно это был его конек и на самом деле мог говорить об этом годами.
Он стал рассказывать о банковском рынке, о бирже ценных бумаг: как впервые занялся спекуляцией виржей и вышел на мир нофосов, где намного проще делать деньги, особенно если купить несколько высокодоходных предприятий или компаний. Под миром нофосов он имел в виду не какую-то отдельную ограниченную территорию, а в целом весь мир, где и жили обычные люди и Охотники, за исключением территорий, принадлежащих волшебникам. Рассказал, как в свое время купил акции какой-то технической компании и за счет этих акций очень долго поддерживал в нужном состоянии баланс волшебного мира, имея возможность купить абсолютно все. А главное его деятельность не шла в разрез с идеалами Охотников.
Так они, попивая чай, умиротворенно разговаривали, попутно вспоминая различные смешные истории.
— Я смотрю вам здесь весело. И дом на месте, — в дверях стоял Севем Немезидей дем Гор, собственной персоной и ехидно ухмылялся, видимо довольный результатом похода.
Лео только сейчас заметила, на улице стемнело, а над головой давно горит волшебная люстра, создавая легкую феерическую атмосферу.
— Вы готовы? — обратился он к ней, смерив взглядом.
— Да, — ответила она, встав и надев на плечо собранную сумку.
— А то, что для обряда и торжественного ужина нужно приодеться соответствующе, вы, естественно, не знаете.