Только он хотел уйти, как перед ним появился белый Почтовый Дракон в ярком столпе пламени и, жалобно скуля, приземлился на то место, где совсем недавно была голова Клеопатры.
«Вовремя же ты почувствовал. Тоже мне верные существа, — язвительно подумал Севем, направившись в свои апартаменты. — Что же так сердце болит, будто вырвали его и вывернули наизнанку? Это же мне разговаривать с ее родителями, а если они попросят тело? Нет, пусть Светос и объясняется. Плевать на все. Сейчас же пишу в отставку, а завтра меня уже не будет в Крепости.
Да. Это побег.
Но не от людей — от себя. Затворничество в апартаментах мне точно не поможет».
Резкая боль в сердце, словно иглой проткнули, и одновременно стало трудно дышать, а воздух казался жидким.
«Хорошо бы это был сердечный приступ, тогда точно никто ничего не скажет. Все обитатели замков будут рады. Может, сделать такой подарок?» — подумал, присаживаясь в высокое кресло у камина, и при помощи кольца написал заявление об уходе, забрасывая его в слегка дрогнувшее отражение зеркала.
Немного посидев и посмотрев на свое изображение, и словно что-то вспомнив, поднял руку.
«Именно так мог и поступить, если бы не магическое обещание, данное на краю жизни, на другой стороне мира, а значит нужно призвать сердечные капли, — в протянутой руке оказался пузырек с изумрудной жидкостью, от которой тянуло ментолом и эвкалиптом.
Севем, казалось, специально медлил, зная, ничего непоправимого не случится, если он сейчас же не поторопится.
«Прямо как ее глаза», — подумалось ему, и опрокинув жидкость из пузырька себе в рот, хоть ненамного заглушил боль вновь открывшейся раны.
От сердца немного отлегло, и оно стало словно окутанное ватой. Боль притихла, став тупой, ноющей — как всегда, когда приходили яркие воспоминания о Шерри.
«Одинаковые зеленые глаза с веселыми даже озорными искорками, в которые хотелось смотреть бесконечно.
Не нужно вспоминать, будет только больнее и, к сожалению, уже ничего не вернуть.
Стоп. У меня же теперь есть радуга. ЕЕ радуга. Она не может не вернуться!»
Буквально слетев с кресла, подбежал к полке и осторожно поднял подаренную радугу, а бережно взяв ее в руки, перенес и поставил на стол.
— Севем, ты должен будешь появиться на ужине, но желательно и на обеде, — из зеркала вышел Сирсилис.
— Никому я ничего не должен, — прорычал Главный Защитник, загораживая собой маленькое сокровище, переливающееся всеми цветами.
— Что ты собираешься делать? — подходя ближе, заинтересованно спросил гость.
— Не твое дело.
— Мне тоже очень жаль, но в любом случае…
— Пошел вон, — угрожающе прорычал уже собираясь вышвырнуть его магией. — Или ты хочешь не дожить до конца этого года? Могу устроить и прямо сейчас.
— Севем…
— Ты плохо меня понял, Тартос? — понижая голос, поинтересовался Главный Защитник, не позволяя спорить.
— Нет, я уже ухожу.
«Надо было заблокировать зеркало, хотя и сейчас не поздно».
Когда уход Сирсилиса возвестил скрежет и вспышка золотого света, Севем быстро нарисовав, наложил на зеркало блокирующие чары и вернулся обратно к столу.
— Так, сначала ее нужно увеличить, — пробормотал и начал вспоминать, где у него книга, в которой подробно описан необходимый ритуал.
«Надо отправляться в родовой замок», — пролетела мысль, и он решил закутать артефакт в защитные чары.
Воспользовавшись золотым порошком, отправился в свой замок, думая о появившемся шансе вернуть все на круги своя.
«Не даром же она дарила мне эту радугу, и было так угодно, чтобы это сокровище удачно поймалось, если это все-таки сделала Клеопатра.
Да, пойду на ту сторону и приведу обратно всех, кого найду, если пройду. Меня же еще могут не пустить, иначе бы многие позабирали своих любимых и родственников».
— А вот и ты, — усмехнулся он, раскрывая нужную книгу.
— Хозяин вернулся, — прошелестел услужливый слуга.
— Нет, хозяин ненадолго и вернется не скоро, — ответил дем Гор, ругая себя, за разговоры о себе в третьем лице.
С неяркой вспышкой слуга исчез, намереваясь не мешать, так как Севем сделал тому знак оставить его в покое.
Взяв еще несколько книг из этой секции, Севем вернулся в свои апартаменты в Крепости и заперся в личной лаборатории, не желая быть побеспокоенным.
«Сначала попробуем призвать», — подумал, начерчивая на каменном полу гектограмму при помощи синего светящегося порошка из специального комплекса веществ и порошков для настройки порталов.
— Хорошо, — снимая плащ, тихо шепча продолжил, потому как в помещении заметно потеплело от такого количества вещества, отдающего энергию в виде Горящего света.
На улице уже стемнело и снова начал накрапывать дождь. Неприятно барабаня по карнизу окон под самым потолком, вынуждал наложить временное заглушающее заклинание на стекла и зажечь ритуальные свечи.
«Теперь нужно поставить на середину радугу и увеличить ее».
Но, заглянув в книгу с описанием, понял, чуть не ошибся и стал читать заклинание, приводящее в действие портальный переход.
На углу каждого луча вспыхнул яркий огонек, оповещающий о работоспособности системы. Все огни разного цвета, отвечая соответственно за вид представляемой магии, и двумя фонтанами били огни жизни и смерти, как двойная арка, из которой должны появляться призываемые люди.
«Хорошо, все идет как надо. А вот теперь нужно опоясать все это радугой».
Увеличив подаренный природный артефакт, Севем стал отдельным заклинанием прикреплять ее к каждому огоньку, а когда круг замкнулся, наконец, смог увидеть вход в другой мир. Он выглядел нечетким с его стороны, словно со смазанными красками и движущимися пятнами по другую сторону.
«Неужели я у цели? Мерлин, помоги мне удержать все это».
Но как только начал читать призывное заклинание, радуга лопнула и, сжавшись, снова стала маленькой, а все огни погасли от образовываемого завихрения ветра.
«А это говорит, с помощью радуги я не могу никого призвать, слишком у меня мало магической силы для этого, — обреченно подумал, прочитав очередной абзац книги, когда заметил — что-то пошло не так. — А чтобы перейти на ту сторону, нужно ждать минимум Йоль, когда вся магия будет бушевать, и все артефакты притянут магическую силу, находясь на пике своих возможностей».
Раздался стук в дверь и Севем вздрогнул, отходя от собственных мыслей. Только сейчас заметив, утро уже давно наступило, понял — он пропустил не только вчерашний обед, но и сегодняшний завтрак.
Лео начала приходить в сознание, ощущая творимое над ней колдовство. Сразу почувствовала, рану на груди хотят заживить, но откуда это знание пришло, понять было невозможно.
«Как же больно, но я должна остановить их, иначе они меня убьют», — подумала, через силу сосредотачиваясь и открывая глаза, немного осмотрелась.
— Стойте, — еле дыша, прохрипела, чувствуя, как из уголка ее рта потекла струйка чего-то липкого.
«Ненавижу, когда что-то течет по лицу», — проснулась брезгливая мысль и тут же угасла под напором боли — стало как-то все равно, что и где течет.
— Ребро прошло через сердце и легкое.