На торжественном заседании по случаю 25-летия 20 июля, состоявшемся в Доме Национального совета Национального фронта демократической Германии, бывший узник Бухенвальда, профессор-историк д-р Вальтер Бартель сказал: «Историография ГДР расценивает Штауффенберга как человека, который, в процессе многолетней внутренней борьбы с замкнутым кастовым духом своего окружения осознал нужды, заботы и подлинные интересы своего народа и был на пути к тому, чтобы пойти вместе с решающей антифашистской и антиимпериалистической силой — рабочим классом... Полковник Штауффенберг навсегда вошёл в великую плеяду немецких патриотов, заветы которых ГДР осуществляет как закономерно возникшее в процессе многовековой истории нашего народа государство мира и свободы, гуманизма и социальной справедливости»15.
Из этих положений мы и исходим, с этой отправной точки зрения и написана данная работа. Поэтому бесполезно, подобно некоторым западногерманским рецензентам первого издания этой книги, ставить вопрос, не служит ли она «рекламированием» Штауффенберга и его друзей в интересах ГДР. Подобное утверждение вытекает либо из поверхностного ознакомления с книгой, либо из намерения смазать политическое значение объективного научного изучения данного объекта исследования и тем самым дискредитировать его в глазах определённого круга читателей. Ведь Штауффенберг, и это следует подчеркнуть со всей категоричностью, имел прогрессивные, ориентированные в будущее представления о новой Германии, во многих пунктах приближавшиеся к программным заявлениям движения «Свободная Германия». Штауффенберг желал спасти немецкий народ от фашизма и от последствий агрессивной политики, он хотел создания Отечественного фронта всех демократических сил, включая коммунистов. В этой связи для социал-демократов из числа его друзей в конечном счёте приобрёл решающее значение вопрос о единстве рабочего движения.
Штауффенберг, Лебер, Мольтке и их соратники пали в борьбе за свои цели. Их устремлённые в будущее идеи осуществлены в процессе антифашистско-демократической революции в тогдашней советской оккупационной зоне, то есть в иных исторических условиях, нежели те, которые они предвидели в 1943 Или 1944 гг. В этом смысле мы устанавливаем не теряющую актуальности связь между Штауффенбергом и нашей действительностью, в этом смысле он с нами, с ГДР, как и со всеми демократическими, миролюбивыми силами ФРГ и Западного Берлина.
Анализируя различные варианты 20 июля, следует с учётом данной проблематики принимать во внимание двойственность определённых политических решений, что, однако, не имеет ничего общего со спекулятивным вопросом, жил бы Штауффенберг сегодня в ГДР или в ФРГ.
Тем самым мы подошли к некоторым оценкам 20 июля в Западной Германии. То, что не удалось в тогдашней советской оккупационной зоне, протащили в 1945—1947 гг. и позднее в Западной Германии. Гёрделеровский вариант стал здесь исходной концепцией для всех акций монополистической буржуазии и для касты крупных помещиков, направленных против попыток демократических сил связать борьбу против фашизма и милитаризма с тенденциями социального преобразования (в качестве примера назовём Аленcкую программу западногерманского ХДС от февраля 1947 г.).
Поскольку непосредственно в период после 1945 г. гёрделеровский вариант носил ещё совершенно недифференцированный отпечаток антинацизма и антифашизма, он смог стать идеологическим прикрытием политики монополистической буржуазии и других реакционных сил в процессе реставрации старых условий власти. Вскоре после 1947 г. он превратился в одно из многих средств, которыми империалистические силы Западной Германии пользовались преимущественно для того, чтобы получить себе алиби; он стал средством для их маскировки перед заграницей, особенно перед странами антигитлеровской коалиции. Эти силы использовали события, связанные с 20 июля, даже для того, чтобы выдвигать гегемонистские притязания, скажем, против Англии (например, «упрекая» английское правительство в том, что оно не пошло на «предложения» гёрделеровцев и бросило последних «на произвол судьбы»).
И разумеется, совсем не случайно, что именно генералы Шпейдель и Хойзингер сыграли руководящую роль в создании бундесвера. Они считались уцелевшими участниками заговора, а тем самым — «борцами Сопротивления». О графе Кильманзегге, бывшем командующем сухопутными войсками НАТО в Центральной Европе, гамбургский журнал «Шпигель» писал: «Полковник граф Кильманзегг принадлежит, таким образом, к кругу борцов Сопротивления, возглавлявшемуся его другом полковником графом Штауффенбергом»16. Откуда автору указанной статьи известно об «участии в Сопротивлении» изобличённого военного преступника Кильманзегга, читателю так и остаётся непонятно. А среди граждан ФРГ распространением мифов о 20 июля тем временем занимался гестаповский агент Ойген Герстенмайер, ставший впоследствии председателем западногерманского бундестага17.