Штельцер сформулировал свои требования в виде пяти задач западногерманской внешней политики: признание ГДР; признание границы по Одеру — Нейсе; аннулирование и осуждение Мюнхенского соглашения; достижение договорённости между обоими германскими государствами о разоружении, безатомной зоне и нераспространении ядерного оружия; гарантия особого статуса и жизнеспособности Западного Берлина обоими германскими государствами. Он закончил своё заявление словами: «Моим друзьям и мне пришлось шагать и по возвышенностям, и по низменностям и самим избавиться от многих предвзятых взглядов и иллюзий. Чуть ли не каждому из нас пришлось отдать свою жизнь или поставить её на карту. На основе этого опыта я считаю необходимым, чтобы эти названные мною пять пунктов явились составной частью будущей конструктивной западногерманской внешней политики».
Выступление этого буржуазного политического деятеля, приговорённого Фрайслером к смертной казни, говорит о реалистическом политическом мышлении и чувстве патриотической ответственности. Оно свидетельствует о том, что Штельцер преодолел барьеры антикоммунизма. Он действовал в духе заветов своих товарищей, павших в борьбе против фашистской системы.
Штауффенберг и его друзья в кульминационный момент своей борьбы искали контактов с представителями немецких революционных рабочих. Их трагедия в том, что они «не смогли своевременно и достаточно широко осуществить союз с подлинно антифашистским движением Сопротивления, возглавлявшимся Коммунистической партией Германии, и что поэтому в заговоре доминировала империалистическая концепция Гёрделера»35. Эта проблема становится очевидной и с точки зрения непролетарского антифашиста. Мартин Нимёллер в уже цитировавшемся нами в начале книги письме констатировал, что со своей сегодняшней точки, зрения он должен сказать, что не стал бы принимать участие в 20 июля36.
И тем не менее борьба и гибель Штауффенберга и его соратников, их стремление достигнуть новых берегов — это завет, который должен быть осуществлён всеми миролюбивыми и прогрессивными силами, чтобы когда-нибудь не стало ещё раз «слишком поздно». Заговор 20 июля 1944 г. со всеми его противоречиями показывает, что пагубный антикоммунизм должен быть преодолён ради обеспечения мира во всём мире. Для Штауффенберга и его друзей, для выполнения их заветов, для понимания уроков истории, как и прежде, остаются в силе слова, сказанные Генрихом Манном в 1948 г.:
«Немецкое движение Сопротивления боролось не против какого-либо чужеземного агрессора; оно было вызвано к жизни торжествующим насилием, которое повсюду торжествовало лишь по видимости и только у самих немцев реально. Сопротивление являлось делом меньшинства; и всё же, дабы принести плоды, оно должно было заставить массы, которые были ещё далеки от него и не желали думать, осознать их нравственные права. Жертвы в собственных рядах были неизбежны. Манифесты, скреплённые печатью смерти, стяжали себе право на бессмертие. Они служили бы призывом и в будущем, а сопротивление насилию уже нашло бы людей, умудрённых опытом борьбы. Стоит народу пожелать, и он вспомнит своих самых достойных борцов. И тогда не к чему было бы больше умирать — ведь и те, кто пал за свободу, предпочли бы победить, не погибнув»37.