– О Ляйфхельме, – спокойно отозвался Конверс. – Об Эрихе Ляйфхельме.
Голова старого солдата медленно повернулась, глаза светились яростным огнем.
– Мне знакомо имя, но не человек.
– Скажите ему, что я выезжаю.
– Спокойной ночи, мсье, – сказал Бертольдье, открывая Дверь. Лицо его покрылось смертельной бледностью, а глаза вспыхнули еще ярче, будто на тлеющие угли неожиданно пахнуло ветром.
Джоэл тут же бросился в спальню, схватил стоявший у стены чемодан и швырнул его на багажную сетку. Нужно тут же покинуть Париж. В течение нескольких часов, может быть, минут Бертольдье наверняка установит за ним слежку. И если его проследят до аэропорта, то обнаружится, что он вовсе не Симон. Этого он не может допустить. Пока не может.
Конверс чувствовал себя не в своей тарелке. Ни разу в жизни ему не случалось так поспешно покидать отель. Он даже толком не знал, как это делается, знал только, что это нужно сделать. Регистрационную карточку он заменил инстинктивно; иногда бывает, что переговоры, в общих интересах, ведутся втайне, но тут было совсем другое. Тогда на Миконосе он сказал Билю, что собирается стать тем, кем он не является. Легко сказать, но гораздо труднее сделать.
Упаковав чемодан, Джоэл проверил батарейку в электробритве, рассеянно включил и, водя ею под подбородку, направился к телефону, стоявшему около кровати. Побрившись, он выключил бритву и принялся набирать номер, не зная, что он скажет вице-директору, но инстинктивно направляя свои мысли в деловое русло. После обмена любезностями пришли нужные слова:
– Сложилась весьма деликатная ситуация, и интересы фирмы требуют моего немедленного присутствия в Лондоне, я должен вылететь сейчас же. Прямо сейчас. Откровенно говоря, я бы предпочел, чтобы как можно меньше людей знало о моем отъезде.
– Конфиденциальность, мсье, весьма уважается нами, а срочность – вполне резонное требование. Я поднимусь к вам в номер и лично вручу счет. Через десять минут, вас устроит?
– У меня всего один чемодан, и я сам понесу его, однако мне нужно такси. Но не к главному входу.
– Естественно, не к главному. Грузовой лифт, мсье. Он соединяет нижний этаж с вашим коридором. Все будет подготовлено, мсье.
– Все подготовлено! – хрипло прокричал Жак Луи Бертольдье в мобильный телефон, установленный в его лимузине, стеклянная перегородка между ним и шофером была накрепко закрыта. – Мой человек находится в фойе и следит за лифтами, второй – в подвале, через который снабжается отель. Если наш герой решит улизнуть ночью, то наверняка воспользуется запасным выходом. Я и сам несколько раз пользовался им.
– Это… это просто невероятно. – В голосе, звучащем с явным английским акцентом, сквозили страх и растерянность. – Вы уверены? А нет ли здесь случайных совпадений?
– Не будьте идиотом! Повторяю: он знал об отправке оружия из Белуа! Ему известны маршрут и место разгрузки. Он даже назвал “Солидер” и мой пост в правлении! Он упомянул имя нашего партнера в Бонне! Затем упомянул Тель-Авив… Йоханнесбург! Какие тут могут быть случайности?
– Возможно, произошла какая-то накладка в документах. Нельзя полностью исключить такую возможность. При таком обилии филиалов и раздробленности военных заказов… а тут еще и наш коллега в Западной Германии, заседающий в стольких правлениях… Ведь названные им места – сущее золотое дно!
– А о чем, по-вашему, я толкую? Больше я пока ничего не знаю, но сказанного достаточно для самых мрачных выводов!
Лондонский абонент помолчал. Затем голосом подчиненного, получившего разнос, произнес:
– Ясно.
– Наконец-то! Немедленно свяжитесь с Нью-Йорком. Записывайте: адвокат Анри Симон.
– Как?
– Ан-ри С-и-мон. Он из Чикаго. В отеле я добыл его адрес. – Бертольдье склонился над лампочкой для чтения, пытаясь расшифровать номера улицы и дома, нацарапанные старшим посыльным отеля, содравшим за этот адрес изрядную сумму с одного из генеральских подручных. – Записали?
– Да. – На этот раз ответ был четким и отрывистым. Пытаясь загладить свой промах, человек сказал: – А стоило ли это делать? Друг или корыстный служащий отеля может сообщить ему, что им интересовались.
– В самом деле, мой британский друг? Даже если какой-то безобидный клерк заглядывает в регистрационную книгу, чтобы отослать постояльцу забытую им принадлежность туалета?
Снова короткое молчание.
– Понимаю… Знаете, Жак, как и годы назад, мы трудимся во имя великой цели, более важной, чем любой из нас. Мне постоянно приходится напоминать себе об этом, иначе бы не смог вытерпеть ваши оскорбления.
– Ну и что вы собираетесь делать, anglais [21] ?